грязной одежде ходить. А сейчас нет. - ответила сыну баба Нина и, окинув жадным взглядом мой стояк в трусах. А я сидел на стуле возле стола, и бабка его видела.
Мать Витька прошла в свою комнату, вытирая полотенцем волосы на голове. А мы застыли в ожидании.
— Как ты думаешь, Костя. Чем она нас сейчас удивит. Сказала, что не будет наряжаться. Но я в это не верю. По кайфу было бы, если моя мать опять эти белые трусы на себя надела. И лифчик. Когда она картошку в этих труселях полола, я только на её жопу и смотрел. - тихо, почти шепотом сказал мне отец, нагнув голову.
Витёк, как и я, сидел за столом в одних трусах. Но, в отличие от меня, батя устроился на диване, к которому был придвинут стол. А рядом со мной на деревянный стул со спинкой должна была сесть баба Нина.
Придя в дом со двора, мы с Витьком не стали надевать на себя штаны и рубашки. В доме было душно, и одежда только бы мешала. Да и стесняться нам было не перед кем. Бабка щеголяла перед нами в трусах. И мы решили не одеваться. А так же мы с отцом не прятали свои стояки. У меня и у Витька трусы топорщились и нам было на это наплевать. Тем более что его мать не высказывала претензий из за этого. Скорее наоборот, ей нравилось разглядывать бугры у нас в трусах.
— Недолго вы меня ждали, мужики? Я же сказала, что не буду больше прихорашиваться перед вами. Мы все свои, и стесняться нам нечего. - минут через пять дверь в спальне открылась, и в зал зашла баба Нина с графином в руке.
Этот графин был из хрусталя и примерно в два литра в объеме. В нем до краев была налит самогон. И он имел приятный коньячный цвет.
— Что уставился, Витя? Не нравится, как твоя мать одета? Жарко в доме. Вы же не стали на себя штаны с футболками напяливать. А я чем хуже. Тем более, что нас тут никто не видит. Из соседей на улице две старые бабки по восемьдесят лет. Но они ко мне вечерами не ходят. - произнесла баба Нина, обращаясь прежде всего к своему сыну который сидел на диване с разинутым ртом от удивления.
Но и смотрела на меня с интересом, ожидая моей реакции.
А там было чему удивляться. Как предполагал Витёк, его пожилая, но заводная мать. Снова нас удивила. И на это раз вышла к нам в зал не джинсовой юбке и не в леопардовой расцветки блузке, как я думал. На бабке было надето чёрное кружевное нижнее бельё.
В принципе, те же самые трусы и лифчик из нейлона с кружевами по краю. Но только чёрного цвета.
— И эти трусики с бюстгальтером ты у цыган купила баб Нин? - заикаясь от охватившего меня волнения, спросил я у бабки чувствуя как и без того стоящий колом член поднялся почти вертикально от напряга.
— Какой ты догадливый. У меня, внучек. У них у самых приобрела. Сначала белые трусы с лифчиком купила. А они мне и чёрные навязали. Но теперь вижу, что не зря. Я вам нравлюсь в них, мальчики? - спросила у нас с отцом баба Нина и покрутилась перед нами на каблуках, держа в руке графин с самогонкой.
На ногах у матери Витька были надеты туфли на каблуках, и они дополняли безумно сексуальный вид шестидесятилетней женщины.
— У меня слов нет, мама. Ты прекрасна в этом чёрном кружевном белье.
как... 