из Москвы по пять тысяч рублей. - ответила сыну баба Нина, чем заставила моего отца аж подпрыгнуть с места.
— Не продавай, мам. Давай пруд оформим в собственность и будем одни рыбу в нём ловить. - сказал Витёк, умоляюще смотря на сидящую перед ним мать.
Папаша даже про ее ляжки забыл. Как услышал, что есть возможность купить целый пруд с карасями. И у моего отца взыграл дремавший ранее скрытый дар предпринимательства.
— Да на кой ляд он мне сдался, этот пруд, Витя. И земля мне одной не нужна. Что я буду с ней делать. Уж лучше продать документы за пять тысяч. Пока их у нас скупают. - баба Нина сказала отцу, что продаст документы на землю, но в душе не хотела их продавать.
Это было написано в глазах пожилой женщины. Если бы хотела. Уже давно бы продала.
— Почему одна, мам? Я с тобой жить буду. И Костя. Зоя с Олей нас на голодном пайке дома держат. Одними макаронами с чёрным 🍞 хлебом кормят. А сами буженину с сыром у себя в спальне едят. Да и вообще, меня хотят в ЛТП отправить, когда Костя в армию уйдет. Я решил развестись с Зоей. И переехать жить к тебе. - сказал матери Витёк, и у той засияли глаза.
— Раз так. Это меняет дело. Дом у меня большой. Места всем хватит. А если Костя захочет жениться и жить отдельно. Я ему вторую половину дома отдам. Там только ремонт небольшой сделать. Обои в комнатах поклеить. Я согласна принять тебя, Витя, и Костю к себе жить. И сразу же пропишу вас. Ты только побыстрее со своей блядю женой разводись, сынок. - сказать, что баба Нина обрадовалась предположению сына развестись с женой и переехать жить к ней в деревню.
Значит, ничего не сказать.
Бабка от радости так широко раздвинула ноги, сидя на низком табурете, что у нее под халатом стали видны не только плавки, но и тёмные потертости возле пизды на внутренних сторонах белых ляжек.
— На следующей неделе пойду в сельсовет и оформлю землю вокруг дома. В нее войдёт овраг и пруд, который находится в нём. А так же луг и часть берёзовой рощи. Лес тоже наш будет, мужики. - сказала нам бабка и, поднявшись ушла в дом на пару минут.
— Это дело нужно отметить. Я так рада тому, что теперь буду жить с вами, мои родные. А то одной жутко тоскливо. Летом ещё ничего. Но зимой хоть волком вой. Тут у нас на деревне ни души. И не с кем поговорить. - в руках вышедшей из дома бабы Нины была бутылка, заткнутая бумажной пробкой.
Три стопки, вставленные одна в одну. И тарелка с закуской. Соленые огурцы, сало и ломти чёрного хлеба, покрытые сверху длинными перьями зелёного лука с белыми головками.
Самая мировая закуска под самогон. В деревне на свежем воздухе.
Увидев у матери бутылку в руках и тарелку с закуской. Витёк тут же метнулся к дровам и выкатил из кучи самый большой чурбак. Подкатил к тому месту, где мы чистили рыбу, в тень под сарай. И таким образом наспех соорудил импровизированный стол. На который его мать поставила бутылку и тарелку с едой.
— За успех нашего будущего предпринимательства. И за совместную жизнь в моем доме с вами, мужики. Я думаю, что мы поладим. - толкнула тост баба Нина, поднимая с пенька рюмку, налитую до краев самогонкой.
Мы стукнулись друг с другом стопками и выпили крепкий и вкусный домашний самогон, настоянный на травах и целебных кореньях. По цвету
Эротический этюд 51 
webmaster@3iks.ru