Привет! Меня зовут Мария, и я поведаю вам часть своей истории, думаю, самую интересную.
Я росла вполне себе спокойным ребенком, развивалась согласно возрасту, делала успехи в учебе, всегда была окружена здоровым вниманием родителей и друзьями. До некоего возраста я даже не помышляла не о чём таком, о чём грезит каждый мальчик с детсадовского возраста и половина девочек. Ничего такого не было, и тем это для меня удивительнее, учитывая, как я изменилась потом.
Когда же это началось? Помню смутные желания от звуков, подслушанных за стеною родительской спальни. Какие-то волнения от разговоров, фильмов, книг. Но всё это было невинно, трогало своей неизведанностью, таинственностью, будущностью.
В то лето я была уже вполне сформировавшейся крепкой еврейской девушкой, достаточно рослой, с черными кудрями до лопаток, выразительными бровями и озорным взглядом, с выросшей внезапно и округлившейся упругой грудью, и развитыми, как по мне - так чересчур, бёдрами. Мой голос тоже приобрел глубину, а вопросы "ниже пояса" заняли в моих мыслях значительное место.
Разговоры с подружками, мечтания, фантазии, информация ОБ ЭТОМ, подчерпнутая из умных научных книжек. Все это отзывалось ноющим томлением внизу живота и тяжестью в груди, назревало. Но выхода еще пока не находило. Эти мучения от предвкушений были для меня прелюдией к произошедшему и окупились втройне.
Всё изменилось одним вечером в летнем лагере. За пару дней до конца смены, после длинного жаркого дня, наполненного событиями, мы были в душе в моей двоюродной сестрой, Алёной. Она была на год старше, совсем взрослая на мой тогдашний взгляд, но ростом чуть ниже меня, с небольшой грудью и светлыми волосами до плеч. Мы были подругами с детства. И эта смена в лагере была для нас не первой. Сколько было всего переговорено за это время и прошёптано в тишине вечеров, сидя на соседних кроватях и во время прогулок! Мы обсуждали на них знакомых ребят, сплетничали. Представляли, кто из них дружит, обсуждали как они целуются по углам, как парни дают волю своим рукам, с какими глазами потом девчонки возвращаются в отряд и всякое такое. Алёна в этом была куда более осведомлённой чем я. Она рассказывала, как что происходит, какие ласки и какой секс бывает, вспоминала или придумывала (сейчас и не поймёшь) всякие истории про своих подруг, которые "уже попробовали". Я могла эту слушать часами, задавала каверзные вопросы и просила пересказать особенно сальные истории. Ох, как меня это заводило! У меня эти разговоры оказывали даже физическое воздействие: я начинала часто дышать, щеки горели, сердце колотилось, а по низу живота разливался тяжелый горячий прилив.
Но смена закачивалась, и с пониманием этого приходило чувство чего-то несделанного, упущенного. Между мной и Алёной в это лето возникла какая-то особенная близость. Мы всё чаще держались за руки, и подруга молчаливо гладила мою руку, или проводила по волосам, плечам, как бы присматриваясь, раздумывая. Обе мы чувствовали, что, между нами, что-то назревало.
И вот, вечером, в душе, где мы задержались после других и остались вдвоём, она, оглядывая меня нагую и мокрую, в пене от мыла, хитро заглянула мне в глаза, закусила губу и медленно, на показ и как будто красуясь стала гладить руками свои мокрые белые живот и бедра, постепенно приближаясь к пушистому темному бугорку между ног. Выглядело это как в эротическом фильме: любующаяся собой и дразнящая девушка под струями воды, которая смывает мыльную пену. Я замерла, пожирая глазами все её движения. Она, чуть улыбнулась моему ошарашенному взгляду и со стоном запустила пальцы себе между ног, чуть присев и раздвинув колени. "Как же я поэтому скучала, "
Иногда нужно просить прощения 