ты мне больше нравишься в моей постели и в домашней обстановке. Не надо расстёгивать мои штаны...
В лифте она впилась в его уста, нетерпеливо расстегнула штаны, обхватив цепкими пальчиками его набравшую спермы мошонку, пытаясь расстегнуть рубашку. Но он отстранил её грубым движением, поправив одежду.
Они вошли в номер. Сухо щёлкнул за спиной электронный замок.
Взяв её за лицо грубым хватом, за нижнюю челюсть, он рывком снял с неё вечернее платье, порвав его, сильно толкнув в сторону дивана.
Сбросив с себя одежду, он бесцеремонно вошёл ей в глотку по самые яйца, поправляя под собой её фигурку за бёдра, чтоб удобней было пялить её в рот. Он входил в неё жадно, сильными качками, от чего горло её раздувалось, как у баклана глотающего рыбу. Она лёжа со свисающей головой под этим сексстанком, видела его набухшие, полные желания яйца, красивый пах со стрижеными волосами, возбуждалась, обнимала его за ягодицы, прижимая его ещё плотнее к себе, когда он в неё входил, получая наслаждение от звериной силы крупного самца, выгибалась, шире, до боли раздвинула ноги, демонстрируя ему розовую, блестящую от смазки, нежную, текущую кисулю.
Он сел на диван, откинув голову, дав ей сесть на его ствол, прижал её к себе за талию, наслаждаясь её движениями бёдрами, мышц на спине, мокрыми ямочками выше попы, упругими, подвижными ягодицами, сильно закусывая её грудные возбуждённые соски.
Они кончили одновременно, полные взаимного чувства, она вцепившись в его горло зубами схватив его за кудрявые волосы, а он с силой надев её на себя, войдя на весь свой член, ощущая, как пульсирует её возбуждённая плоть.
Она стояла сзади дивана, закинув ногу на его спинку, тёрлась о неё кисулей, целуя его откунутую шею и губы, не переставая возбуждаться от вида его тела.
Он почувствовал сталь ножа, близко прижатого к его шее справа, остриё давящее, готовое проткнуть плоть его тела под ключицей. Он понимал, что одно её движение и сталь ножа порвав яремную вену, пробив лёгкое, войдёт в его сердце. Это мгновенно оборвёт его жизнь... В голове мелькнули мысли об укусе Кобры, как ласково, как коварно она к нему подобралась, да так, что он даже двинуться не может, потому, как всё может произойти мгновенно... Только одно движение этой суки, и он на небесах по воле Аллаха...
Она целовала его шею и губы, шепча:
— Ты грозился убить меня, мой самец! Ты и охнуть не успеешь, как будешь на небесах, и тебе не поможет твоя груда мышц, и Аллах. Я заколю тебя как ягнёнка! Ты ведь знаешь, как трепещутся их тела, когда их колют ножом. Ты решил ручной сделать Кобру, забыв, что ты смертен, как и все..., и через двое суток, если я захочу, твоё тело будет испускать по жаре вонь и воду, ты станешь кучей смердящего дерьма, милый. И я не сделаю этого только по тому, что я не для этого тебя искала, и нашла, чтоб кончить как борова, ты слишком хорош, чтоб умереть. Но если ты станешь вытирать о меня ноги, или только попробуешь это сделать, я убью тебя своим укусом. Если ты приобрёл Кобру, то будь с ней мужчиной, и я отплачу тебе настоящей, не травоядной любовью... Ты понял мой милый?! А теперь мы пойдём с тобой в душ, и..., нам скоро пора в аэропорт. Нож громко упал на пол, брошенный ей, как не нужный инструмент.
Её рука, намазанная гелем, скользила вниз от его шеи, ощущая ладонью рельеф его груди, рисунок мышц живота, мышц
Друга в беде не оставишь. 
webmaster@3iks.ru