детское дерьмо, и да, это она, — сказала мне Мерседес.
Я выпрямился, пролетел по ветру, а затем завел "Цессну" на хорошую посадку. Когда мы подрулили к стоянке, из машины вышла симпатичная блондинка, голая, кроме сандалий. Она подошла к краю травянистой посадочной полосы, неся в руках две небольшие сумки.
Она уверенно подошла к "Цессне" и приняла мой знак рукой, чтобы подойти к стороне Мерседес. В считанные секунды, Мерседес оказалась снаружи самолета и передала мне маленькие сумки. Я поспешно бросил их на пассажирское сиденье позади себя. Стефани села и устроилась на оставшемся заднем сиденье, а Мерседес забралась на свое место впереди меня. Она торопливо пристегнула ремень безопасности, ее лицо раскраснелось от возбуждения. Мы все ухмылялись нашему озорству.
Я запустил двигатель, отрулил назад и через пару минут, поднял самолет в воздух.
— Виктор Папа Ромео, три-один-девять, — сказал голос по радио.
Это был Джин, владелец аэродрома. Он не был диспетчером, у аэродрома даже не было вышки для работы, так что это, вероятно, был частный звонок. Я предложил Мерседес и Стефани надеть наушники, которые я для них приготовил.
— Виктор Папа Ромео, три-один-девять! — ответил я, улыбаясь в никуда.
— Э-э-э, три-один-девять... прошу вас вернуться на поле МакРиди для... э-э-э... обработки и проверки пассажиров, понятно?
Джин едва удержался от того, чтобы не рассмеяться вслух. Я слышал хихиканье и какие-то комментарии на заднем плане.
Я улыбнулся еще шире.
— Отрицательно, МакРиди, — ответил я. — Три-один-девять направляется в порт приписки для... для жизненно важного мероприятия по поклонению солнцу, десять-четыре?
— Ммммм... здесь целая куча людей, которые очень хотели бы, чтобы ты остался, на некоторое время, и пообщался, Мэтт, — сказал он мне, оставив попытки казаться хотя бы квазипрофессионалом.
— Я понимаю, Джин, — сказал я, — но мне нужно срочно, очень срочно добраться туда, куда я лечу, понимаешь?
— Ты собака! — огрызнулся он в ответ.
— Гав... гав, — ответил я, громко смеясь. — Виктор Папа Ромео три-один-девять, отбой!
Я взялся за прокладку курса, чтобы лететь домой. Я показал девушкам, как переключить их гарнитуры, в положение интеркома.
— Хорошо... что происходит? — спросила Стефани.
Мерседес хихикнула.
— Тебя провели, девочка, — сказала она Стефани. — Не существует такого понятия, как "День голых полетов", — сказала Мерседес своей подруге.
— Очень рад.. . видеть вас, мисс Стефани, — сказал я в шутку, протягивая руку для рукопожатия.
— Аннггххх! — ответила Стефани, шлепнув меня по руке. — Как сказал тот человек... ты - собака!
Но она не выглядела такой уж расстроенной.
Мерседес сказала мне, что Стефани была, в некотором роде, эксгибиционисткой, и это казалось правдоподобным. На мой взгляд, ей было что показать. У нее были светлые волосы, которые она носила в стиле "паж", впечатляющая грудь и длинные-длинные ноги.
Единственное, чего я не понимал, так это того, что Мерседес ранее сказала мне, что Стефани - лесбиянка. Затем она запутала вопрос, сказав, что "по крайней мере, Стефани думала, что она лесбиянка". Стефани, казалось, было удобно находиться без одежды, с незнакомым мужчиной в маленьком салоне самолета Cessna - но что я знал?
Я был озадачен, но не был склонен беспокоиться об этом. Я просто наслаждался общением, с двумя очень сексуальными и очень обнаженными молодыми женщинами. Ни у одной из них, не было ни единого волоска на лобке. Я был в раю, насколько мне было известно.
* * *
Мы заполнили послеобеденные часы, устроив Стефани большую экскурсию по дому и территории. Стефани познакомили с Джинджер и моей лошадью (папа назвал ее Хосс, много лет назад), а также с гнедой, на которой, по моему мнению, Стефани должна
Отдых семьями на море 