я выхожу из машины и подхожу к багажнику, открываю багажник и смотрю на миниатюрную девушку внутри, если бы я не знал ее, я бы дал ей 14, может быть, 15 лет, но я точно знаю, что ей 19, почти 20.
Я перерезаю стяжку вокруг ее лодыжек и вытаскиваю ее из багажника, и она падает на землю.
— Поднимайся нахуй. — рычу я и с удовольствием наблюдаю, как она пытается подняться на ноги, ее руки все еще стянуты перед ней, пока она это делает, я закрываю багажник и машину.
Я начинаю идти к дому и подталкиваю ее вперед себя:
— Попробуй убежать, и я сломаю твои хорошенькие ножки. — говорю я, прежде чем подойти к ней, чтобы насладиться страхом в ее глазах, слезы наворачиваются на ее глаза.
«— Да, это тот взгляд, который я хотел увидеть», — думаю я про себя, любуясь выражением абсолютного ужаса, запечатленным на ее лице.
Я хватаю стяжку, которая удерживает ее руки вместе, и начинаю тащить ее к дому, в ответ на мои действия я слышу, как она издает приглушенные стонущие звуки, которые могут быть криками, я отпускаю ее и поворачиваюсь к ней лицом:
— Я могу вынуть кляп, чтобы насладиться твоими криками. — говорю я с жестокой улыбкой на лице, — В конце концов, тебя здесь никто не услышит.
Я улыбаюсь и наблюдаю, как слезы текут у нее по лицу, когда я вытаскиваю ткань у нее изо рта.
— Иди, сучка, у меня для тебя запланирован насыщенный вечер.
Наконец, ее слезы начинают течь рекой, когда она начинает громко плакать, заставляя меня улыбаться от садистского удовольствия.
Я затаскиваю ее в дом, поскольку она продолжает громко плакать, спускаюсь в подвал, она не пыталась сопротивляться или бороться со мной, пока не увидела подвал. Вдоль стены висят цепи, на полу лежит матрас, рядом стоит металлическое ведро, остальная часть помещения занята, комодом с книгами, стулом, с ремнями, и большого деревянного креста, на котором тоже есть ремни.
Как только она увидела подвал, она начала паниковать, я быстро закрываю за собой дверь, запираю ее и кладу ключ в один из своих карманов. Она пытается ударить меня, но я сильно бью ее по лицу, и она падает на пол.
— Прекрати это. —рычу я, — Бороться со мной бессмысленно, тебе лучше смириться со своей новой жизнью. — говорю я, улыбаюсь, наблюдая, как ее рука поднимается к щеке, которую я только что ударил.
Я хватаю ее за волосы и начинаю тащить к цепям и матрасу, она воет от боли, когда я тащу ее за волосы, она карабкается на четвереньках, пытаясь не отстать, чтобы снять часть давления с волос.
Я толкаю ее на матрас:
— Снимай свою гребаную одежду. — говорю я, и она смотрит на меня широко раскрытыми глазами, полными слез, на щеке у нее горит большой красный отпечаток ладони, там, где я дал ей пощечину.
— Пожалуйста, просто отпусти меня, пожалуйста. — она начинает умолять, но ее мольбы и плач, только заводят меня.
— Я сказал, сними свою гребаную одежду. — рычу я, и когда она не двигается, я поднимаю руку, — Не заставляй меня бить тебя снова. — говорю я, а затем смотрю, как она быстро поднимает руки, чтобы снять галстук, она снимает галстук, а затем тихо плачет, ее рука тянется к рубашке, и она начинает дрожащими руками медленно расстегивать пуговицы на рубашке.
Я наблюдаю, как она возится с пуговицами, и после того, как ей требуется около минуты, чтобы расстегнуть 1 пуговицу, я делаю шаг вперед, хватаю за обе стороны ее рубашки
Приключения в Бургасе 