ещё откашливающуюся маму за волосы и стал хлестать ей щеки. Причём хлестал настолько больно и долго, что мама, плача и прося его остановиться, уже пыталась закрываться руками, чтобы хоть немного смягчить удары.
Закончив огревать её щеки, мужик слегка притянул мамину голову к себе и сказал:
— Молись, чтобы другие твои дырки оказались приемлемыми для меня. Если не заставишь меня кончить, то хуя лысого ты выйдешь отсюда, всю жизнь тут просидишь! Понятно?!
«Ишь ты, приемлемыми для него они должны быть. Заигрался и забыл, что вообще тут никаких прав не имеешь, свинья хренова?», - думал я. Почему-то меня ужасно раздражал этот мужик. Раздражал своими манерами, запахом, раздражало даже то, что он смог подчинить маму. В отличие от остальных ситуаций, именно в этом случае, мне почему-то хотелось, чтобы мама не прогибалась под ним.
Вдоволь накричавшись прямо маме в лицо, он пихнул её и, перехватив волосы в немного другом положении, туго намотал их на кулак, после чего, не отпуская их, потащил её к матрасу. Мама что-то жалобно мямлила, но не имея возможности сопротивляться, послушно ползла на четвереньках. Пару раз мужик специально задирал кулак с намотанными волосами повыше, из-за чего мама вскрикивала и одной рукой хваталась за свою голову, дабы не было так больно. Таким образом ползти становилось ещё тяжелее, ибо конечностей для опоры оставалось всего 3.
Дотащив маму до матраса, мужик отпустил её волосы и приказал:
— Давай, дальше сама. Ложись, ноги раздвигай и трусы сдвинуть в сторону не забудь.
Мама стояла, будто в ступоре, не шевелясь и лишь пуская слёзы. «Ну давай же, мам, посопротивляйся ему хоть немного». Но в ответ на мою немую просьбу, было лишь очередное позорное подчинение в исполнении мамы. Она, хоть и не сразу, предварительно вновь не сдержав свой плач, аккуратно и медленно зашла на матрас. Далее с четверенек она перевернулась спиной к матрасу в какое-то полулежащее положение. Всё так же медленно она раздвинула ноги, вместе с этим закрыв глаза, будто бы для того, чтобы не видеть собственного позора. А затем на ощупь, двумя пальцами отодвинула трусики в сторону, из-под которых показалось её влагалище. Мужик стоял и довольно наблюдал за происходящим. Когда мамина поза была готова, то он, смотря на открывшуюся перед его взором заветную дырочку сказал:
— Какая-то ты совсем там сухая. Давай-ка, девочка, поработай там ручкой, чтобы мне было приятнее входить.
Мама открыла глаза и с каким-то молящим взглядом посмотрела на возвышавшееся над ней тучное тело, далее она несколько раз быстро посмотрела по сторонам, будто ища какой-то помощи или того, кто вытащит её отсюда. «Нет, мамочка, никто не поможет. Ты сама решила унижаться перед ним, теперь расплачивайся за это последними каплями своей никчёмной гордости. И из-за своей глупости, ты будешь сидеть и дрочить прямо перед неизвестным мужиком. Так тебе и надо», - думал я. Отчего-то теперь у меня проснулась настоящая обида на маму за то, что она совсем ему не сопротивлялась и так легко поверила в силу и власть этого толстого ничтожества.
Поводив свой взгляд из стороны в сторону ещё несколько раз, мама всё же остановилась. Вновь закрыв глаза, не в силах видеть свой позор, она поднесла руку к заветному месту и вставила во влагалище два пальца, начав понемногу выполнять поступательные движения.
— Быстрее давай! Мне что, до завтра ждать, пока ты намокнешь?, - поторапливал её мужик.
Мама, хоть и ускорила движения, но не намокала довольно долго. Причины этого весьма понятны, ибо её вряд ли возбуждал толстый вонючий боров, желавший её изнасиловать. Но с физиологией не поспоришь, так что
Дела давно минувших лет 
webmaster@3iks.ru