Я же какое-то время еще сидел в чане, слушая пение иволги за окном, которая пела где-то в десяти верстах, на другом конце леса.
Думаю, что уже сегодня я смогу выйти не след этого умертвия. Кто бы знал, как я сам был голоден.
Бричка катилась по ухабистой дороге, подпрыгивая на каждой маломальской кочке. Из-за отсутствия рессор в ее примитивной конструкции, каждый камешек на пути ощущался, как маленькое землетрясение. Евдокия то и дело поправляла выскакивающие из разреза платья массивные белые груди, всякий раз ловя мои взгляды недвусмысленной улыбкой.
— А я ведь застал те времена, когда здесь еще не было ни дороги, ни поселения, - меланхолично потянул я, чтобы было не так скучно ехать. - Ну, точнее здесь была деревушка - вон на той опушке, где обгорелое дерево стоит. Но прежний помещик остался без гроша в кармане, не без старания батюшки вашего графа, а крестьяне были перекуплены одним очень деловитым татарином из Казанской губернии. Наверно, их дети уже считают себя коренными татарами и приняли магоматанство, хотя не знаю - не буду ничего домысливать.
— Да бросьте вы, нашему селу уже почти пятьдесят лет, - с гордостью произнесла Дуська, придерживая декольте. - А вы моего возраста, ваше благородие.
— Спасибо за такой щедрый комплимент, Евдокия. Быть может, я что-то путаю - задумчиво сказал я. А ведь почти полгода я провел в этом лесу, скрываясь от царских лейб-гвардейцев. Перед глазами встала моя собственноручно сколоченная землянка, размером с монашеский скит и бледная кожа девственниц, которых раз в месяц приводил ко мне старый лесничий Андрей. Горы книг на арабском, украденные из библиотеки ее Величества - самой большой из них, толкованиями Аристотелевой Метафизики, я в свое время бросил в напавшего на меня прямо у порога моего жилища медведя-шатуна. Как сейчас это помню. Не думаю, что кто-то кроме Карамзина удосужился бы хоть раз их прочесть. А то, что они не достались ему в руки - даже хорошо.
— Дунаевка, - объявил ямщик, когда наш шаткий экипаж миновал очередную деревушку, которая располагалась в овраге и была словно бы затоплена туманом. - Где Дунай, а где Дунаевка, а? - пошутил он, поразив нас своим неплохим знанием географии.
— У меня мурашки по коже от этих мест, - сказала Дуська, ухватившись за рукав моего все ж таки отглаженного Игнатом сюртука. - Вот казалось бы не больше версты проехали, а тут совсем не так, как у нас.
Расстояния измеряются не только верстами и километрами, но и тем, как далеко от дома мы когда-либо путешествовали. Живым примером тому служила крестьянка Дуська, которая от своей Юусуповки дальше графского имения никогда не отлучалась. Для нее Дунаевка была, что для русского солдата Франкфурт или Вена - очень далеко, но не так далеко, как тот же Париж.
Места действительно тут были довольно мрачные, тоскливые и сильно отличавшиеся от родной для Дуськи Дунаевки. Ее село располагалось на возвышенности и, видимо за счет окружавшего его леса, не сильно обдувалось ветрами. Небольшая речушка, которую там называли просто Ключ, огибала здание сельского управления. Практически пасторальная картина, если не считать частых и затяжных дождей, свойственных в целом болотистой местности. А здесь, ближе к графскому поместью, чуть ли не ежегодно горели торфяные болота, заволакивая все близлежайшие поселки едким смрадным дымом и делая и без того печальную картину в такие месяцы просто инфернальной.
— Имение их светлости, графа Доброшеина, - растягивая гласные объявил ямщик, подруливая лошкадку в сторону холма, на котором, подобно средневековой крепости, высилось трехэтажное массивное здание, построенное в смеси барочного и романского
Как меня сняли 