изгибы и округлости, заставляя зрителя наслаждаться богатой телесной природой девушки. Она пробуждала желание своими формами, позами, взглядами. Она отличалась от Зои большей открытостью поз, пошловатой доступностью. Но и она была прекрасна. Как-то сама собой у Зои исчезла неприязнь к этой девушке. Хотя... девушка только по возрасту... Да, рисунки соблазнительных частей тела, несмотря на общую похожесть, отличались от зоиных, но были так же прекрасны.
За папкой Леры следовала папка «Наташа 4». Наверно были и раз-два-три Наташи. Все сюжеты повторялись в этой и других папках с именами и цифрами, обозначавшими порядковые номера «Вер», «Светлан», «Оль» и других. Зоя привычно просматривала один-два рисунка и закрывала папку, пока не наткнулась на папку «Вася».
Вот так неожиданность! Далекая от мира художников, она почему-то забыла, что позировать могут и мужчины. Вот только Вася оказался не просто моделью. На первом же рисунке она увидела обнаженного мужчину, стоящего с кистью перед мольбертом. На следующем листе в лице мужчины она вдруг узнала того самого Васю, который усиленно домогался ее на вечеринке. Почти все рисунки изображали художника за работой. Альберт явно концентрировал внимание на весьма развитых фактурных мускулах мужчины. Перебирая листы, Зоя вдруг поймала себя на мысли, что хочет скорее найти рисунки деталей тела Васи. Вот портрет с поворотом шеи, вот мускулистое предплечье, вот кубики пресса и, наконец, то, ради чего перебирались картинки – член. Зою поразила красота органа. Во-первых, поразило отсутствие волос на лобке. Она не знала, что и мужчины бреют там. Во-вторых, поразила симметрия расположения члена и выступающих округлостей мошонки. Это напоминало огромную ночную бабочку со сложенными крыльями. И в-третьих, Зою поразили размеры члена в спокойном состоянии. Это был «спящий великан» под стать роста его владельца. Между ножек стало мокро. Она как будто снова ощутила прикосновение Васи.
Зоя покрутила головой, чтобы отогнать видение, и закрыла папку. По ногам текло. Надо было идти в душ и приготовиться к возвращению Альберта.
Альберт вернулся не один. Когда Зоя вышла из ванной комнаты, Альберт и Евгений сидели в гостиной и что-то обсуждали. При виде гостя она испуганно запахнула плотнее махровый халат.
— О, ma chère Zoé, не смущайся, все же свои, - с ироничными нотками в голосе произнес Альберт, - Вот, Евгений говорит, что не спал всю ночь под впечатлением общения с тобой.
— Правда, Зоенька, долго еще не мог заснуть, вспоминая тебя.
— Доброе утро. Рада видеть. Но, Альберт, ты мог бы предупредить... я в таком виде...
— Вид у тебя самый подходящий для непринужденного приятного разговора. Сделай, душенька, нам всем по чашечке кофе... и что там из сладкого есть неси сюда. Сладко поедим, сладко поговорим – так, кажется, звучит одна турецкая поговорка.
— Евгений, а тебе кофе как варить? Эспрессо в аппарате или по-турецки, как Альберт любит, - Зоя вспомнила вчерашнее приключение с Джоном и даже вспотела.
— Пожалуй, по-турецки без сахара.
— Джон, посмотри новый портрет Зои. Сегодня закончил, - Альберт подошел к столику и заметил, что папки с рисунками изменили свое положение. – Зоенька, ты смотрела мои рисунки?
Зою пробил озноб от стыда, но отпираться было бы бессмысленно.
— Да, прости, что без разрешения... там же был мой портрет... просто было интересно. Ты же знаешь, что женщины любопытны.
— Прощаю, - сухо с неудовольствием ответил Альберт, что не ускользнуло от слуха женщины.
Портрет понравился Евгению, что было понятно по искренним восторженным откликам.
— Я всегда говорил, что в тебе умирает великий художник, а ты все по театрам и декорациям. Губишь свой талант.
Какая же ты сволочь, Виталик! (эроповесть) книга 2 Часть 2 