от авиаударов, предназначенных для других, а потом будет Демократическая Республика Конго, где насилие намеренно направлялось против медицинских работников.
Все говорило мне, что я должен отговорить Симону от поездки, но я знал, что в конечном итоге не смогу этого сделать. Другая женщина довольствовалась бы успешной карьерой и семьей. Но Симона никогда не могла быть просто другой женщиной или врачом. Были люди, нуждающиеся в помощи, дети, которым нужны были ее особые навыки. Она должна была ехать, и я это знал.
Я мог ей помешать. Возможно, я должен был ее остановить. Но я любил ее, а когда действительно любишь кого-то, то можешь чувствовать его потребности даже больше, чем свои собственные. Поэтому, в конце концов, я ей помог. Я обнял наших девочек, когда они сидели на диване в гостиной, а Симона стояла перед нами на коленях, объясняя, почему должна ехать, помогать детям в Африке.
Когда Симона объявила остальным членам семьи, что она покинет свою хирургическую ординатуру по крайней мере на год, чтобы устроиться на работу в организацию «Врачи без границ», именно Тара первой пришла мне на помощь. К тому времени Вики было семь лет, а Бет – сокращенно от Элизабет – пять. Тара привела за стол Лизу. Моя сестра – само определение слова «бой-баба». Когда-то она была очень красивой девушкой, а теперь превратилась в мальчишеское создание... все еще красивое, но ее никак нельзя было принять за гетеросексуалку.
Тара предпочитает, чтобы ее женщины были женственными, а Лиза – стопроцентная женщина. Она – то, что, как мне кажется, называют «женственная лесбиянка». Лиза маленькая, из тех миниатюрных женщин, которые могут носить все и выглядеть при этом хорошо. Очень маленькая ростом, с длинными светлыми волосами вдоль всей спины. Из тех девушек, которые выглядят более женственными даже в джинсах.
Когда Симона уехала в Африку, Лиза стала для моих дочерей женским влиянием, покупая им одежду и смотря с ними «Замерзших» и «Покахонтас». Мы же с Тарой поддерживали отцовскую позицию. Мне нужна была помощь. С уходом жены я потерял не только супругу, но и доход. Нового заработка моей жены хватало лишь на то, чтобы покрыть ее счета по студенческим кредитам. Мне приходилось оплачивать свои кредиты, ипотеку и счета по дому.
Среднестатистическому адвокату по уголовным делам везет, если после всех расходов у него остается в год пятьдесят тысяч. Когда Симона уехала, я зарабатывал шестьдесят, потому что тратил каждый свободный час на поиск новых дел. Думаю, я написал завещание для каждого члена семьи и друга, который у меня был. Но в основном охотился в городских судах, выискивая клиентов, управляющих автомобилем в состоянии алкогольного опьянения, нарушающих общественный порядок или совершающих непристойности.
Мы выжили и даже процветали, но сделать этого без Тары и Лизы я бы не смог. Больше всего я волновался. Новости из Демократической Республики Конго никогда не были хорошими. Я вовсе не хотел, чтобы Симона уезжала. Почему ее семьи было для нее недостаточно, я так и не понял. Я также не понимал, как мать маленьких детей могла так решительно подвергнуть себя опасности. Все, что я узнал о Конго, говорило о том, что это место следует избегать любой ценой.
***
Первые два месяца ее отсутствия она была во Франции на стажировке. Мы поддерживали хорошую связь. Каждый день – телефонный звонок. Два, иногда три электронных письма в день мне и девочкам. Следующие два месяца все было точно так же, но потом изменилось. Звонки были, может быть, раз в неделю, и изредка – письма. Изменения не происходили медленно, все случилось как-то сразу. Произошел резкий сдвиг,
Пэтэушницы 