Меня зовут Джунё, но никто не произносит мое имя так: Джуно гораздо проще.
Назвали меня в честь столицы Аляски, и когда в начальной школе какой-то ребенок погуглил и узнал, что это - второй по величине город в США, все решили, что будет уморительно назвать меня второй по величине девочкой в начальной школе Артура Ф. Кори. Первое место, конечно же, заняла другая девочка, названная в честь другого географического места: Канзас Саммерс, имя почти такое же странное, как мое, если даже не еще более странное. Мы обе были большими девочками, не потому что у нас большие кости или что-то в этом роде, а потому что мы были высокими и чертовски тяжелыми. Дети могли бросаться на нас, но мы были танками, и они от нас отскакивали как пластиковые пули. В младенчестве обе были тощими, но, черт возьми, едва попали в детский сад, как выросли словно сорняки, высокие с большими кулаками, большими головами и большими ртами, тявкающие как чихуахуа на всех ублюдков, что осмеливались к нам приставать.
Потому что мы, дети со странными именами, должны были держаться вместе.
Мы с Канзас были не разлей вода. Она была голубоглазой и светловолосой, воплощение соблазнительной детской модели, а я была... ну, в общем, я. Пухлая кареглазый русоволосый мышонок с хрупкой старшей сестрой, которую - запомните это - тоже назвали в честь города: Аспен. У нее были тонкие кости с длинными пальцами, которые текуче перебирали клавиши пианино, заглушая всех и вся сладкими звуками музыки. Ее волосы были не такие мышиные, более рыжие, немного русые, и у нее, как и у папы, были голубые глаза. Наверное, я хочу сказать, что они всегда были красивыми, а я поздно расцвела... очень, очень поздно.
Я еще не расцвела, когда мы впервые встретили другого ребенка, тоже названного в честь географического места. Он переехал в Буэна-Парк, штат Калифорния, летом 98-го года, когда мы учились в четвертом классе, и его звали Каспиан, как Каспийское море, но никто никогда не называл его так, потому что у него была фамилия Букер - бухгалтер. Над Букером никто не смеялся, потому что одним ударом он мог уложить на землю шестиклассника, что он и сделал в тот день, когда переехал сюда.
— Нового чувака только что отправили в кабинет директора, - сказал кто-то из детей. Виктория Феррис: я думаю. Девочка, что возможно, со временем станет хорошей женой для сенатора или еще кого-нибудь. Чопорная и правильная, всегда одетая так, словно собирается в церковь.
— За что? - спросила я.
— Шестиклассник расстегнул лифчик Канзас. Новенькому это не понравилось, - сказала Виктория, и я услышала в ее тоне нотки ревности. Я не поняла, позавидовала ли она тому, что Канзас достигла половой зрелости раньше всех нас, или тому, что ее защитил Букер. Он учился в другом классе, поэтому я его не знала, даже не знала, как он выглядит. Виктория же, очевидно, знала.
— Куда ты? - спросила Виктория, когда я вскочила.
— Найду Канзас, - крикнула я через плечо.
Я бежала по школе, пока на меня не накричал учитель, после чего энергично шагала по коридорам, пока не добралась до приемной. На стуле напротив приемной сидела Канзас, сложив руки на коленях, по ее лицу текли слезы.
— Канзас, - прошептала я, присаживаясь рядом. Я положил руку ей на плечо, и она тут же разрыдалась у меня на груди, застав меня врасплох. Канзас была сильной девушкой, она не часто плакала. Что бы ни случилось в тот день, это ее глубоко задело.
Мирской секс в Рождество. Часть 4 
webmaster@3iks.ru