не для того, чтобы предать меня, это может быть больно, но я должен быть рядом с ней. Прямо сейчас она все еще переваривала услышанное. Я знал, что, по крайней мере, нам обоим понадобится чертовски хороший психолог. Но в тот момент я был почти уверен, что Дианне было гораздо больнее, чем мне. Я откинулся на кровать и обнял ее, и просто держал ее в течение нескольких минут, не обменявшись ни словом, и Дианна снова разрыдалась. Ее рука сжала мою руку, как тиски. Я знал, что в ближайшее время это будет происходить часто. Мне было грустно, у нас были невероятные отношения, но они были запятнаны. Черт бы их побрал, почему это должно было быть так жестоко со мной, одним из их собственной крови! Эта мысль вернула гнев, и я на мгновение вскипел, но мысль о крови вернула мне прежнюю идею, о которой только что упомянула Дианна. Когда Дианна успокоилась, я понял, что должен задать несколько трудных вопросов.
— Ди, я не собираюсь спрашивать, все ли с тобой в порядке. Я знаю, что это не так. И я хочу, чтобы ты знала, что я все еще полностью и абсолютно люблю тебя, даже после всего. Так что я могу сказать тебе, что мы пройдем через это, и я хотел бы пройти через это вместе, хорошо?
Она повернулась и посмотрела на меня, она сняла очки, и ее красивые карие глаза были окружены красными кругами, ее лицо было в пятнах, из носа текло. Она была женщиной в бедственном положении, но, когда она посмотрела на меня, я думаю, она поняла, что я не собираюсь убегать. Она искала надежду, и ей нужен был якорь. Я так отчаянно хотел быть таким. Но я должен был знать больше.
— Несколько минут назад, когда ты рассказывала нам эту историю, ты упомянула кое-что, чего я никогда раньше не слышал от кого-либо. Ты не возражаешь, если я спрошу тебя об этом? Если ты не хочешь говорить об этом, дай мне знать, и я оставлю все как есть, хорошо?
Она кивнула
— Ты упомянула слова: "Он не мой сын?". Дианна, что он имел в виду под "Он не мой сын?"
На мгновение она забеспокоилась, потом посмотрела на свои руки, потом посмотрела на меня. Она с трудом говорила и переводила взгляд с меня на свои руки, но все же рассказала мне.
— Любовь моя, это одна из вещей, которые я хотела тебе сказать. Вот почему я искала документы у твоей матери. Один из этих документов — старый тест на ДНК, который у них был. Роджер не твой биологический отец.
Так много вещей просто встало на свои места.
— Итак, все эти годы они все знали и скрывали это от меня. Почему?
— Насколько я понимаю, они не знали, пока тебе не исполнилось около трех лет, а потом ты начал взрослеть, и выяснилось, что у твоей матери был роман. Ты был сложен не так, как твои отец и брат. У тебя были волосы не того цвета и все такое. Честно говоря, я не знаю всех подробностей, но именно отсюда исходит весь гнев против тебя. Они считают, что ты не часть семьи, ты для них посторонний. Им приходилось мириться с тобой и я верю, что Роджер предоставил бы тебе только то, что необходимо, и ни капли больше. И можно предположить, что именно из-за этого романа твоя мать никогда не вступалась за тебя. Ты был ее позором, "ошибкой", которой, по мнению Роджера, никогда не должно было случиться. Грег
Общение в сети с продолжением 