... И проснулась, понимая что все еще лежит на полу уткнув свою голову в игрушку, и что из ее рта течет струйка слюны, которая уже склизкими разводами застыла на медведе, сделав его шерстку серой и темной. Пошевелив руками, она почувствовала что скатывается с игрушки, и только ее одеревеневшая шея помогла ей не стукнуться затылком об пол, когда девочка наконец скатилась со своего подарка на прошлый день рождения. Распластавшись на полу, девочка затихла.
Кроме дикой усталости, боли в горле и руках, и ноющем чувстве в шее и груди Маше ничего не мешало. Скосив глаза, девочка посмотрела вниз, но ничего не увидела, и опираясь руками, кое-как сумела сесть на полу. За окном уже начинался вечер, и старый обшарпанный будильник с облезлой бирюзовой краской показывал время 16-40. Еще целый час до визита ее отца.
В сидячем положении Маша ясно видела, что зонд по прежнему торчит в ее клиторе. Внутри у нее было какое-то сосущее, неприятное чувство, и такое же чувствовалось на входе в своеобразной «дырочке» ее отростка, куда и был вставлен зонд. Решившись, девочка протянула руку и аккуратно коснулась пальцами последнего торчащего шарика.
Ничего. Не вздрагивания, как от удара током, ни волны удовольствия... касание зонда не принесло ничего, кроме усиления дискомфорта внутри и желания немедленно вытащить из себя эту железяку. Что Маша, чуть поколебавшись, и сделала, ухватив тонкими пальцами за зонд и аккуратно, медленно потянув вверх. Железка поддавалась с трудом, все же ее клитор сейчас был распухшим и воспаленным, но ничего кроме ощущения пустоты и сосущего чувства внутри которое все усиливалось, Маша не ощутила. У нее было чувство, что она как севшая батарейка, более ни на что не способна, и решившись, одним движением Маша вытянула остатки зонда, с чавканьем покинувшего ее тело.
Вытягивание повлекло за собой серию конвульсивных сокращений клитора, но, к удивлению ребенка, ощущалось это скорее как легкая пульсация без любых приятных ощущений. Смазка, выплеснутая ее телом, была белесовато-мутной, и больше напоминала кисель по густоте, но сосущее и неприятное чувство внутри исчезло. С трудом опираясь на локти, Маша кое-как встала на дрожащие ноги, держа в зажатом кулачке злополучную железку. На всякий случай оттащив игрушку за кресло, и положив зонд на книжную полку, шатающийся от усталости ребенок пошел в ванну - надо было убрать лужу на полу, да и самой принять душ. Маша могла слышать запах своего девичьего пота, словно она пробежала марафон на уроке физкультуры, и ей надо было его смыть...
К моменту, когда ее отец пришел домой, слегка задержавшись после работы, Маша спала раскинувшись под одеялом, и из ее раскрытого рта текла слабая струйка слюны. Ребенок храпел впервые в жизни, и ее отец, постояв молча перед спящей дочкой, тихим шагом вышел из комнаты. Завтра им обоим надо было по делам - ему на кафедру, читать лекции, а Маше... ну, а что Маше...
За прошедший день мужчина смирился, что его дочь пропустит один год обучения. Лечение было важнее. Поэтому он отвезет ее к той женщине в больнице, с самого утра. Она уже взрослая девочка, и самостоятельно дождется приема. Подождать около кабинета есть где.
С этой мыслью мужчина пошел готовить ужин на себя, а так и не проснувшаяся Маша слегка застонала во сне, переворачиваясь на бок и сворачиваясь калачиком. Ее руки под одеялом были зажаты между нежных девичьих бедер, рефлекторно закрывая свежие хлопчатые трусики... и кто знает, что ей в этот момент снилось?
Любимая невестка 
webmaster@3iks.ru