моей навсегда. И я должен быть честным. Ты знала, что я встречался с женщиной ещё до того, как мы встретились. Она была единственной женщиной после моего развода и до того, как я встретил тебя... снова. Боже мой! Мария, этой женщиной была Дженис, твоя дочь.
Наконец я нашёл в себе мужество сказать ей об этом. И я также знал, что мне ещё предстоит сказать.
Мария упала на диван, подальше от меня, и плакала.
— Какой беспорядок! - повторяла она.
Наконец я набрался смелости сесть рядом с ней, обнял её и начал успокаивать.
Потребовалось несколько минут, чтобы её рыдания утихли. Теперь пришло время поговорить о настоящей проблеме.
— Мария, ты понимаешь, как сильно я тебя люблю?
— Да! - ответила Мария, всхлипывая.
— Ты любишь меня так же сильно?
— Да! - пробормотала она, положив голову мне на плечо. Затем она посмотрела на меня и сказала - Да! - более решительно.
— Вот оно! - подумал я.
— Неделю назад Дженис пришла ко мне с очень тревожной новостью. Она сказала мне, что беременна.
У Марии сразу же появился материнский рефлекс. Она выпрямилась на диване.
— Что? Моя дочь беременна и не говорит мне об этом? Что с ней такое? Она должна знать, что я помогу ей, чем смогу, - сказала Мария.
Затем она посмотрела на меня с явной обидой.
— Почему она сказала это тебе, а не мне?
Так оно и было.
— Потому что она думает, что я отец, - ответил я, готовый ко всему.
Потребовалось несколько секунд, чтобы мой ответ дошёл до Марии. Я видел. Я всё это время наблюдал за её реакцией.
Трудно описать все эмоции, которые я видел на её лице. Сначала нерешительность, затем искренняя обида, а затем решительный взгляд!
Она встала, посмотрела на меня и сильно ударила по лицу. Затем она вышла из квартиры, не сказав ни слова.
У меня не было сил окликнуть её. Я просто сидел, потягивая пиво, празднуя очередную потерянную любовь.
Я догадался, что мать и дочь теперь стояли лицом к лицу. Я не мог понять, о чём они могли говорить, но одно было ясно: они убавили громкость, так как я ничего не мог услышать из соседней квартиры. Наверное, слёзы не производят шума. Мои - нет.
Мне с трудом удавалось сохранять ясность мыслей. В какой-то момент мне представилось, как мечусь по соседству, стучусь в дверь квартиры Дженис, крича о своей любви к Марии. В следующий раз я был в своей квартире, где мне подавали иск об отцовстве, обременённый алиментами на ребёнка без любви, которая сопутствует отцовству.
Я растянулся на диване, страстно желая в последний раз пообщаться с двумя моими девочками, но нашел только подушку в качестве компаньонки. Мария, я так тебя люблю. Я любил тебя всю свою жизнь, никогда не переставал любить. Почему этот кошмар ДОЛЖЕН был случиться с нами снова?
Я услышал тихий стук в дверь: Мария? Не потрудившись заглянуть в глазок, я открыл дверь. Там стоял мрачный Джошуа. Не дожидаясь приглашения, он прошёл мимо меня и сел в кресло.
— Мужик! У тебя неприятности! Я видел много вещей, которые происходили в общежитии, но такого не случалось, - сказал он. - Не стой там просто так, старина! Закрой дверь и сядь.
Я был рад, что он не ударил меня сразу. Я не был уверен, что заслуживаю такой участи, но то, как я себя чувствовал и как развивался вечер, я почти ожидал этого. Как заключённый в свою последнюю ночь, я вернулся к дивану и сгорбился там.
— Ты любишь мою маму?
— Да! Я люблю её. Я сделаю всё, чтобы стереть всё, что
Совращение Бобби 