преградой для скрытых под ней прелестей. Махая веником, она попеременно меняла руки, обжигаемые клубами пара. Кажется, с температурой, действительно, немного перестаралась.
— Давай в снег! – скомандовала она, распахивая дверь парилки, и первой выбралась наружу.
Артём, пошатываясь, выскочил за девушкой сначала в предбанник, а потом прямо во двор. Олеся зачерпнула с сугроба большую снежную охапку и кинула её вверх, накрывая снежной лавиной обнаженного мужчину.
— А-а-а-а-а-а!!! – закричал он снова, чувствуя, как по телу разливается неукротимая сила, и, весело махая ладонями, стал осыпать девушку в ответ. Олеся радостно взвизгнула, и после нескольких безуспешных попыток отмахнуться от снежных вихрей, бросилась на Андрея, и повалила его в сугроб. Только сейчас мужчина почувствовал, какая удивительная физическая сила скрывается в этой хрупкой на вид девушке.
— Ах, ты чертовка! – вскрикнул он и зашелся в хохоте, пытаясь утопить девушку в сугробе, чтобы она не смогла закидывать его очередными снежными горстями.
Они боролись и смеялись, как дети на школьной перемене после долгого и нудного урока. Облака пара окутывали распаренные молодые тела.
— Ладно, пошли греться, - позвала, наконец, Олеся, чувствуя, как мороз начинает брать своё.
— У-у-у-х, - восхищенно выдохнул Артём, - вытряхивая из растрёпанных волос комья замерзшего снега, - Вот это банька!
Он уже сумел заставить себя не стесняться наготы, но когда Олеся стянула через голову заснеженную и промокшую ночнушку, снова растерянно забегал глазами по сторонам.
Девушка, заметив смущение гостя, улыбнулась и прикрыла грудь рукой:
— Идем, я еще тебя попарю, да пойду домой готовить.
Ну этот раз парилка уже не казалась такой обжигающей. Артём из деликатности предложил хозяйке свои услуги банщика, и к его большому удивлению, она сразу же согласилась.
— Только ты не жалей, - попросила она, подкладывая руку под нежную грудь, - лупи, что есть силы.
— Попробую, - пообещал Артём, встряхивая веник. Уже сейчас происходило то, чего он давно боялся, но совершенно не предусмотрел до предложения своих услуг. Перед ним лежала молодая, стройная, и очень симпатичная девушка, практически обнаженная, если учесть, что намокшие трусы плотно прилипли к телу и в подробностях облегали все интимные контуры. Как бы он не пытался отвлекаться и сдерживать себя, природное влечение брало свое, демонстрируя явное возбуждение.
— Ну, хватит, спасибо... - пробормотала Олеся, и привстала с полки, - Выйди, я помоюсь.
Прикрывая руками пах, Артём стремительно выпрыгнул из бани и с радостным вскриком снова нырнул в уже разваленный сугроб.
В доме было натоплено так, что было немногим прохладней, чем в бане. Румяный и распаренный Артём, довольно жмурясь, пил горячий чай из огромной глиняной кружки, и поглядывал на сидящую напротив хозяйку. Олеся, оперевшись подбородком о ладошку, задумчиво смотрела в окно на вновь начинающуюся метель.
— О чём задумалась? – спросил её Артём.
Девушка едва заметно вздрогнула и улыбнулась, взглянув на мужчину.
— Да так, в общем-то, ни о чем. Не люблю я зиму.
— А почему ты живешь тут одна?
— Это дача сестры. Я тут погощу до лета, а потом поеду домой.
— А почему летом, а не сейчас?
— По-другому не получается.
— А далеко дом?
— И далеко и близко...
Олеся устало вздохнула, её глаза возбужденно вспыхнули, проникая гостю в самую душу. Она еще немного помолчала, сомневаясь, но потом сделала несколько жадных глотков чая и решилась рассказать. Вся накопленная боль, всё отчаяние и горькое предательство оглушительным потоком хлынули на Артёма. С каждой новой страницей этой летописи, он всё больше и больше поражался непреклонной стойкости сидящей перед ним девушки. Девушки, которая сумела пропустить через душу столько обжигающего страдания, предательства и ненависти, но при этом сохранить в ней тёплые ростки надежды,
С женой в гостях у хозяина с собакой 