как ты, делает в трущобах Парижа? — спросил я с лукавой улыбкой.
— Я то, что ты мог бы назвать содержанкой, — ответила она с соблазнительной улыбкой, от которой у меня запульсировало в паху.
Оказалось, что Сесилия была настоящей бостонкой голубой крови, настолько близкой к королевской семье в Америке, насколько это вообще возможно. Она ходила в лучшую подготовительную школу Новой Англии, затем поступила в колледж в Рэдклиффе, где специализировалась на искусстве и изучала французский.
Она вышла замуж сразу после колледжа за парня из Гарварда из одной из "правильных" семей, но вскоре ей наскучил жесткий образ жизни, который пришел вместе с ним.
Все изменилось, когда она встретила богатого французского промышленника, клиента компании ее отца, который по уши влюбил ее в себя и, в свою очередь, был очарован ее красотой.
Он предложил поселить ее в квартире-студии в Париже и дать ей все необходимое для ее творчества, если она сбежит с ним и станет его любовницей.
Так она и сделала, и вот уже три года жила хорошей жизнью во Франции. Некоторые из ее работ были выставлены в нескольких художественных галереях, и она дополняла свой доход преподаванием английского языка детям некоторых друзей своего возлюбленного.
— Мои родители были потрясены, — сказала Сесилия. — Это был большой скандал в их круге общения. Ну и пошли они на хуй. Мой бывший был жабой. Я имею в виду, ради Бога, мы находимся в Южной части Тихого океана на курорте в наш медовый месяц, и он проводит большую часть времени по телефону, совершая сделки с акциями! Плюс, он был паршивым любовником.
Конечно, оборотной стороной было то, что Жак, ее "содержатель", был женат, и кроме Сесилии у него было еще несколько подруг.
— Это то, из-за чего мы ссорились некоторое время назад, — сказала она. — Он действительно хорошо ко мне относится, но я бы хотела от него немного большего, и меня расстраивает, что я всегда соревнуюсь с другими его подружками, а не с его женой.
Я просто сидел, сложа руки, и делал то, что у меня получается лучше всего, слушал и сопереживал. Она спросила меня, что я здесь делаю, я сказал ей, и вот тогда все приняло определенный оборот.
— Дай-ка я посмотрю, смогу ли я угадать, откуда ты, — сказала она, а затем, подумав несколько секунд, высказала свое предположение. — Я бы сказала, что ты из Джорджии или, может быть, из Теннесси...
— В первый раз ты была ближе, но ошиблась, — сказал я.
— Тогда ты, должно быть, из Флориды, — сказала она. — У тебя определенно южный акцент, но он не очень сильный.
— Очень хорошо, — сказал я и рассказал, откуда я родом и куда иду в школу.
— У меня острый слух к нюансам языка, особенно английского, — сказала она. — Это от изучения французского языка. Я очень талантливый лингвист.
— О, кунни лингвист, не так ли? — сказал я со смешком (игра слов – в оригинале cunning linguist — ловкий лингвист — cunnilingus).
— В свое время у меня было несколько куни, — сказала она, пристально глядя на меня. — И я готова поспорить, что ты сам довольно искусный куннилингвист.
— С кем-то вроде тебя я бы сделал все, что ты захочешь, — сказал я.
Разговор перешел в другое русло, когда Сесилия заговорила о французском языке, о том, как трудно было применить свои знания языка по школьному учебнику на повседневной практике. Но в разговоре чувствовалось скрытое вожделение, и ему не потребовалось много времени, чтобы всплыть на поверхность.
Фантазия неверных 
webmaster@3iks.ru