форме и консьержка в стеклянной будке. После выяснения «куда, зачем и надолго ли» и записи в журнал я был благополучно отпущен и даже сопровожден охранником к лифту.

Дом был старый, а лифт – новый, иностранный, с псевдосенсорными кнопками и светодиодной индикацией. Вот только этаж я позабыл, не то восьмой, не то девятый. Но не суть. Я поехал на девятый, потому что спускаться легче, чем подниматься.

Вышел из лифта, посмотрел на номера квартир, все-таки ошибся, повернул на лестницу, а мне навстречу, придерживая подол длинного черного дыма с искрами платья, поднимается Людмила Потаповна Шенгелия, славная глазастая девушка из прошлого. Правда, выглядит она, увы, совсем не так, как пятьдесят лет назад. Но, справедливости ради, надо отметить, что и я уже не тот мальчишка, который был в нее по уши влюблен.

Людка сохранила стройность, даже худощавость фигуры, не заплыла жиром, как многие женщины ее возраста. Работа такая, а, может быть, просто наследственность. Людка и созрела много позже других девчонок в классе, буквально за год превратившись из гадкого нескладного гусенка в прекрасного черного лебедя. Каюсь, я украл с доски почета ее фотографию. А в девятом классе ее уже не было, ушла в свою музыка́лку. В десятом ее сменила Ленка Година, а в институте – две Марины, Светка и Ирка.

Ни для кого не секрет, что у женщин с возрастом страдают руки и шея. На тыльной стороне ладони, опистенаре выступают вены и сухожилия, а шея покрывается поперечными морщинами. Людка, как старому товарищу, протянула мне руку, а я снял шляпу и прикоснулся губами к этому самому эпистенару. «Ну-ну!», – сказала Людка и провела свободной рукой по моим редеющим волосам: «После будем целоваться». Интересно, после чего?

К цветам она привыкла, приняла без особых восторгов, но утопила лицо в розах и вдохнула их аромат.

Признаться, я думал, что квартира у нее будет пошикарнее. Да, три комнаты, да, потолки три шестьдесят, да, кухня не четыре метра. И обставлена не старьем, как у меня, но и не стильным хай-теком. В одной комнате – гостиная, в другой голые стены, пяток стульев и рояль «Блютнер», а в третью Людка меня не пустила, улыбаясь загадочно, сказала: «У меня там будуар».

Что у нее осталось тем же, так это глаза. И поворот головы, чуть склоненной к правому плечу. Седину на длинных до плеч волос Людка закрашивала, вблизи это было видно, корни волос белы, и мелкие морщины на слегка тронутых румянами щеках, куда ж без них. Пока закипал большой чайник, Людочка отвела меня к роялю.

— Помнишь, как ты подбил меня сыграть что-нибудь вместе?

— Это в школе-то? Помню. Я тогда сдрейфил.

— А сейчас? Давай сыграем в четыре руки. У меня есть прелестный гавот...

Людка полезла в ноты, но я ее остановил:

— Я сейчас и «чижик-пыжык» не сыграю, куда там!

— Тогда сыграю я, а ты слушай! Фредерик Шопен, вальс номер семь...

Хотел бы я так играть эту классическую попсу, как она играла этот вальс. Вещица, несомненно, прелестная и не длинная, но Людочка пару раз останавливалась, разминая кисти рук.

— Ну и как? – спросила пианистка, отыграв Шопена.

— Отлично!

— А, по-моему, плохо! Руки уже не те! На пенсию пора...

— И что ты будешь делать на пенсии?

— Как что? Детишек учить. ЖЭК обещал помещение выделить, перетащим рояль, то-се.... Если честно, то и хоромы-то эти мне не нужны, одной...

— Так ты она?

— Мог бы и сам догадаться. Ладно, пошли на кухню чай пить!

Она со стуком захлопнула крышку клавиатуры и встала с вращающегося табурета.

Я ожидал увидеть и попробовать с чаем какой-нибудь экзотики

Эротические и порно рассказы на 3iks

Прочтений: 2700
Последнее: Сегодня в 01:33

Мои чувства храни их.

зачем? 2

Мастер