— Привет, Дженни, спасибо, что пришла. Я... Мне нужен друг прямо сейчас.
— Всё в порядке, мам, экзамены ещё только через месяц.
— Как дела в университете? Я не видела тебя и не разговаривала с тобой уже несколько месяцев.
— Ты же знаешь, как это бывает, мам. Последний год в университете, и я надрываю задницу, чтобы попасть в десять процентов лучших. В этом мире волчьи законы, особенно в юриспруденции.
— Но я думала, ты собираешься работать на своего отца?
— Да, на самом деле я уже начала, но я хочу, чтобы он мог сказать, что нанял меня, потому что я была одним из лучших студентов, а не только потому, что я его дочь. Что касается меня, то я буду работать на него не потому, что он мой отец, а потому, что его юридическая фирма лучшая в этих краях. Я знаю, что не получу от него особого отношения. Напротив, я ожидаю, что мне дадут самую дерьмовую работу, что-то эквивалентное уборки свинарника только для юристов.
Между двумя женщинами воцарилось молчание, прежде чем старшая нарушила его, фыркнув.
— И всё же, разве это убьёт тебя, если ты будешь звонить раз в неделю?
Дженни долго смотрела на мать, прежде чем ответить.
— Возможно, но, ну, мы никогда не были, как я бы сказала, близки, мам, не так ли? Будь честной.
— Нет, - вздохнула Маргарет, - ты всегда была папиной дочкой.
Дженни вздрогнула от мягкого обвинительного тона матери.
— Не смей пытаться свалить на меня недостаток нашей близости, мама. Если я папина дочка, то это потому, что ты... - Дженни сделала паузу, подыскивая подходящий термин, - эмоционально отсутствовала в моей жизни почти всё время, что я себя помню.
Пожилая женщина опустила глаза, когда до неё дошла толика правды в хорошо подобранных словах её дочери, но просто не в характере Маргарет было признавать вину.
— Я, чёрт возьми, тоже работала, понимаешь? Я была председателем родительского комитета, пока ты училась в школе. Я руководила и до сих пор возглавляю несколько благотворительных организаций. У меня такая же успешная карьера, как и у твоего отца. Из того, что я не зарабатываю большие деньги, не следует, что моя карьера не важна.
Она села, зная, что достижению её целей не будет способствовать злость и раскапывание старых проблем.
Дженни не чувствовала таких ограничений.
— Тебе не нужно было делать ничего из этого, мама; какими бы вескими ни были причины, ты сама это выбрала. И, давай посмотрим правде в глаза, ты сделала это скорее для собственного самовозвеличивания, нежели для того, чтобы сделать что-то хорошее для других. Ты должна была всем руководить, помнишь, ты ушла из родительского комитета, когда председателем избрали кого-то другого. Если бы ты была честна с собой, ты бы знала, что сохранила председательство в большинстве благотворительных организаций, которыми управляешь, только потому, что папа или его партнеры жертвуют большую часть денег, которыми они располагают.
Теперь настала очередь Дженни понять, что нет смысла ворошить старые угли, говорить то, что она действительно хотела сказать: что она предпочла бы, чтобы её мать была рядом с ней вместо всего этого. Какой был смысл говорить матери, что она провела большую часть своего детства, чувствуя себя всего лишь ещё одной неприятной деталью, которую её мать должна организовать? Она никогда не слушала раньше. Высказывать горькую правду, возможно, было бессмысленным занятием, но она не могла стоять в стороне и слушать, как критикуют её отца.
— Прости, мам, но это правда. Это был папа, кто ходил со мной на все спортивные занятия после школы. Это был папа, с кем
Случай в клубе 
webmaster@3iks.ru