как моих кровных родственников, так и их супругов Джилл и Тома.
Эшли устроилась на одну из десятков работ, которые ей предложили в том же городе, где я получил свое лучшее предложение о работе, и вскоре мы получили значительные денежные средства – особенно от гонораров за ее, казалось бы, непрерывный поток запатентованных изобретений. Казалось, что каждый раз, когда у нас был марафон траха, она придумывала что-то новое.
**********
Значительное темное облако появилось в нашем счастливом существовании, когда Тому поставили диагноз HDGC, тот же рак, от которого умер мой отец. Эшли немедленно узнала все возможное о HDGC, исследуя его в течение двадцати часов подряд. Она настояла на том, чтобы мы с Джилл были немедленно проверены, чтобы выяснить, есть ли у нас генетические маркеры, которые могли бы указывать на предрасположенность к HDGC, поскольку в этом был наследственный компонент. Мы с Джилл сразу же прошли тестирование, и, к счастью, ни у кого из нас не было этих маркеров.
Однако Эшли была далека от завершения. Менее чем за неделю она определила существующую организацию [аббревиатура RCA], которая проводила исследования для связанного с ней рака, организовала финансирование для этой организации, чтобы переключиться на исследование лечения HDGC, и взяла отпуск со своей работы, чтобы присоединиться к этой организации, чтобы поделиться своим опытом, интеллектом и страстью.
Вся моя семья была поражена тем, как Эшли взяла на себя ответственность, и тем фактом, что часть средств, полученных RCA, была получена от ее патентных гонораров. У RCA был штат сотрудников, которые – с добавлением Эшли – казались способными на успех. Поскольку HDGC является более или менее редкой болезнью, раньше никогда не предпринималось по-настоящему первоклассных усилий, направленных на ее излечение, но теперь, благодаря лидерству Эшли, у них появился шанс. Другими сотрудниками RCA были директор, доктор Джон Пакстон, мужчина в возрасте около 50 лет, который имел степень доктора медицины и доктора философии по Иммунологии рака (я никогда раньше не слышал об этой науке) и был известен как эксперт-менеджер, Доктор Хва Ли, корейско-американская женщина в возрасте около 40 лет, чья докторская степень была какой-то формой фармацевтической науки, которую я не мог произнести, Доктор Чад Белтран, парень примерно моего роста в возрасте около 40 лет, который имел степень доктора медицины и степень магистра в области биохимии, четверо техников, все из которых имели степень бакалавра, и двое, у которых были степени магистра, в некотором роде наук, связанных с биологией или химией, и, конечно, Эшли.
У RCA был один серьезный недостаток. Она была расположена в 150 милях от того места, где мы с Эшли жили, и я был на том этапе своей карьеры, когда, если бы я переехал, это было бы катастрофой. Если бы был какой-то способ, которым я мог бы реально помочь исследованиям в RCA, я бы это сделал, но у меня не было никакого опыта. Тем не менее, я был неутомим в нерабочее время, пытаясь собрать деньги на исследования.
Мне не нравилось жить отдельно от Эшли, быть с ней было радостью всей моей жизни, и то, что она была в двух с половиной часах езды на машине, в то время как она работала по двенадцать часов в день, было болезненно. Пока мы с Эшли разговаривали по телефону каждый вечер в течение получаса, и пока я навещал ее в квартире, которую она снимала всего в миле от RCA с вечера пятницы до вечера воскресенья, нам было очень тяжело. В пятницу вечером она была измотана, хотя ей очень понравилось, как я обслуживал ее орально и
Совращение.! 
webmaster@3iks.ru