ужасно архаичной. Я посмотрела на примолкшего Павлика. Он смотрел на раковину для умывания каким-то остановившимся взглядом, полном ужаса.
— Смотри! – сдавленно проговорил он.
Он приблизился к раковине и заглянул в неё. Я встала с кровати, подошла и посмотрела через его плечо. Раковина была без сливного отверстия, а на дне был изображен красный флаг с белой звездой и надпись: “WHITE STAR LINE”.
— Ленка! Мы что -в музее «Титаника»? Бред... Что за бред!..
Он подошёл к двери и повозившись, открыл её. За дверью был длинный коридор, залитый жёлтым электрическим светом. Доносилась музыка, голоса и топот. Он закрыл её, открыл шкафчик рядом с дверью. Достал старомодный докторский саквояж, сел на кровать и открыл его. Достал небольшую стопку архаично оформленных бумаг на английском.
— О, Господи!
Он дрожащей рукой протянул мне две бумаги, на которых сверху было крупно написано: TITANIC.
— Билеты второго класса. А это наши паспорта. Мистер Пол Андерсон и мисс Хелен Мари Андерсон, Ирландия. Мисс... Значит, ты не замужем. Значит, ты моя сестра. Это пипец, Ленка. Что делать будем?
— Любовь изменяет метрику пространства-времени, так ты кажется, говорил?
— Да... Но не думал, что настолько. Слууушай! Я читал у Кастанеды. Он писал про магов Нагуаля. Так вот, у учеников магов был выпускной экзамен. Он заключался в прыжке в пропасть. Ученик прыгал в пропасть и менял свою реальность, переходил в иной мир и не разбивался. Разбивался тот, кто не смог сделать этого. А мы ведь именно так – прыгнули!
— Но у нас ведь не только пространство изменилось, но и время.
— Так и мы не поодиночке прыгнули, а вдвоем. Это у Кастанеды называется магической парой, у неё энергии больше.
— Паша, здесь совсем другое. Мы сейчас находимся в своём прошлом воплощении. В котором мы не выполнили свою задачу. И... у меня странное ощущение. Выключи свет, пожалуйста. И отвернись.
Пашка отвернулся, ссутулившись, а я долго копалась в своём допотопном белье.
— Паш, иди сюда. Кажется, я всё понимаю. В нашем времени мы с тобой расстались девственниками. И... в этом тоже... Да, Пашка, здесь я девственница. Я села в шлюпку и спаслась, а ты остался на Титанике и погиб.
— Откуда ты знаешь? – удивился он.
— Просто знаю. Не знаю, откуда. Раздевайся.
— Зачем?
— Ты что, не понял, что нам нужно сделать?
Некоторое время мы лежали, обнявшись. Затем я поцеловала его в губы и подтянулась повыше.
— Возьми мои грудки в рот, Паша. Ммм... Хорошо... Не волнуйся...
Я закинула на него ногу, а моя рука медленно заскользила от его груди вниз.
— Хорошо, Паша, ты молодец, произнесла я, целуя.
В моей груди нарастало необычное, необъяснимое волнение.
— Скажи, что ты любишь меня, - прошептала я, забираясь на него.
— Я люблю тебя, мисс Хелен Андерсон, - улыбнувшись, прошептал он в ответ.
Всё произошло одновременно. Вскрикнула я, ахнул Пашка, застонала моя плоть, впервые пропуская внутрь себя мужскую властную силу. Я почувствовала, как застонал корпус судна, раздираемый ледяной глыбой. Мы агонизировали в запретном наслаждении на уже агонизирующем судне.
Запретное наслаждение? Но ведь мы были неизвестно кем, неизвестно где и неизвестно когда. Я легла на Павлика, и мы перевернулись. Теперь он был сверху меня, и я чувствовала, как он, двигаясь во мне, причинял сладость и боль одновременно. Мы были смертниками, и держались за последнюю возможность почувствовать себя живыми. Живыми, испытывающими последнее доступное нам животное удовольствие. Потом мы молча лежали без сил, обнимая друг друга.
***
— Нам нужно выбираться на палубу, - вскочила я, ударившись затылком о верхнюю полку, - одеваемся!
Мы бежали по длинному освещённому коридору. Откуда-то мне было известно, куда
Сотрудница 
webmaster@3iks.ru