Пока я ел яичницу, Гульсана выпила чай, пожевала печенья, и потом робко спросила:
— Может, пока ты кушаешь, я схожу в ванную, и… ну там… ты дашь какую-нибудь ненужную бритву?
Сказав это, она густо покраснела, но я поспешил успокоить ее:
— Так я тебе помочь хотел, чтобы быстрее и аккуратнее получилось!
— Ой, нет! Что ты! Я же стесняюсь…
— Да ладно! – воскликнул я. – Чего нам друг друга стесняться! Ты мой писюн уже видела, а я твои фотографии. И к тому же, фоткаться же все равно голой надо будет. Так что давай, пойдем вместе…
Она хотела было что-то возразить, но я уже вскочил и, торопливо дожевывая яичницу, пошел в ванную. Гульсана зашла за мной следом и молча смотрела как я достаю пену, одноразовый бритвенный станок и машинку для стрижки волос.
— А зачем машинка? – удивленно спросила она.
— Сначала без насадки постригу машинкой, - объяснил я. - А потом короткие волосы сбрею бритвой.
— М-м-м… понятно, - пробормотала она.
Положив сеточку на слив ванной, я сказал:
— Так, ты пока раздевайся, а я за полотенцем схожу.
Гульсана тихо вздохнула и начала снимать с себя футболку. Когда я вернулся с полотенцем, она уже стояла абсолютно голая, руками прикрывая свою мохнатку. Ее массивные груди, такие сочные и желанные, были просто великолепны. Вживую ее тело выглядело еще прелестнее. Сочные бедра, длинные черные волосы, смуглая кожа, сквозь которую я мог различить вены на ее пышных бутонах…
Решив не смущать ее своим пожирающим взглядом, я сказал:
— Так, залазь в ванную, садись на скамеечку, раздвинь ноги.
— Может, лучше все-таки я сама? – она снова попробовала возразить.
— Нет-нет, не бойся, я буду аккуратно! Не поранишься, обещаю.
Я видел, что она слегка дрожала, когда села на скамейку ванной и, немного поколебавшись, раздвинула передо мной ноги. У нее был густой темный лобок, так возбуждавший своей естественностью и непосредственностью. Я включил машинку, начал медленно состригать волосы и скидывать их в ванну. Даже легкие прикосновения руки к ее ногам вызывали жуткое возбуждение, и мне стоило большого труда, чтобы сохранять спокойствие. Я быстро справился с зарослями выше влагалища, а потом начал состригать волосы по бокам. Тут мне уже пришлось наклониться к ней, и помогать себе второй рукой. Все это время Гульсана напряженно молчала, пока волосы падали на дно ванны.
Когда я состриг все, что мог машинкой, настал черед бритвы. Растерев пену для бритья вокруг влагалища Гульсаны, я начал дочиста сбривать ее лобок. Аккуратно водя станком, я полностью зачистил ее интимную зону, обнажив ее аккуратное влагалище с крупными половыми губами, которые как будто набухли от возбуждения.
— Так, - сказал я, - здесь все. Теперь тебе надо встать раком, чтобы я мог побрить твою попу.
Сказать это вслух спокойным голосом было очень тяжело, однако Гульсана не обратила внимания на то, что я тоже нервничал. Она встала, повернулась ко мне спиной и, уперевшись коленом об скамейку ванной, нагнулась вперед, выпячивая свою задницу. Глубоко вздохнув, я раздвинул ее ягодицы и начал проходить там машинкой. Вид ее ануса дико возбуждал, но я держался из последних сил. Закончив с крупными волосами, я начал смазывать промежность пеной. Было неимоверно сложно, потому что кончиками пальцев я ощущал ее сфинктер, и мне страстно хотелось загнать в него палец. Проявив чудеса выдержки и самообладания, я все-таки смог побрить ее промежность.
Взяв рожок душа, я смыл остатки пены и волос, не упустив возможность еще раз пройтись пальцами от влагалища до ануса. Потом Гульсана развернулась и села попой на скамейку, чтобы я так же сполоснул ее
Казантип 