В январе грянули морозы, но зато впервые за много дней показалось скупое январское солнце, и прилетели снегири, яркими пятнами украсившие заиндевевшие деревья. Но длинные зимние каникулы кончились, и школьная жизнь снова закипела. Конечно же, неугомонная Евгеша, Евгения Васильевна Катаева почти сразу предложила написать старшеклассникам сочинение на тему «Как я провел зимние каникулы». Написал его и Вовка Макаров, и именно с его сочинением завуч пришла к директору.
— Дайте угадаю! – сказал директор, увидев в полных руках Евгеши двойной листок. – Опять Макаров, и опять похабень?
— И да, и нет, – покачала головой учительница русского языка и литературы. – Снова Макаров, но никаких половых извращений с женщинами преклонного возраста здесь нет.
— А что есть?
— Есть грусть и романтика. И, разумеется, подростковая любовь. Как же без этого в старших классах.
Директор охотно отложил полугодовой отчет и приготовился слушать.
— Ну, читайте же!
Евгения Васильевна опустила очки со лба на нос и прочитала:
— Как я провел зимние каникулы. Сочинение Владимира Макарова, десятый «Б» класс.
Началось все плохо. Тридцать первого декабря я заболел. Ни насморка, ни кашля, только озноб и высокая температура. Елка горела радужными пятнами сквозь полуприкрытые веки, тут уж не до угощения и хороводов. Но не вызывать же из деревни такой мороз бабушку с дедушкой, и мама нашла выход, а, точнее, сиделку. Мама взяла мою телефонную книжку и принялась обзванивать одноклассниц. Отозвалась только Танька Дудина. Она единственная согласилась коротать со мной бессонные ночи, полные жара и ломоты в костях.
— Вы идите на работу, Любовь Иосифовна! – сказала Танька. – Я побуду с Вовиком.
И положила мне на лоб прохладную руку. Мне сразу стало легче.
Мать ушла, а Таня принялась хозяйствовать. Она поила меня куриным бульоном, чаем с лимоном, закрыла газетой рожок на люстре, чтобы не светил в глаза. И подавала мне детский горшок, потому что встать я не мог.
Спала ли она, не знаю, наверное, сидела в полутьме и читала при настольной лампе. Я первый раз за несколько дней крепко заснул и увидел удивительный сон, будто я бегу по летней улице, а за мной гонится свора бездомных собак. Я едва добежал до угла своего дома, собаки все ближе, я уже ясно видел их оскаленные пасти, и вдруг я взлетел и оказался на крыше!
Я проснулся оттого, что кто-то меня толкал и ворочал с боку на бок. Это была Татьяна!
— Ты лежи, лежи! – сказала Дудина. Я только белье поменяю. Ты ночью сильно вспотел, наверно, в болезни наступил перелом.
Я с трудом разлепил глаза, за окном – ясный день, а я лежу голый на сухой простыни без одеяла.
— Попить дай! – хрипло сказал я. – В глотке пересохло.
Пока Таня бегала на кухню, я попробовал прикрыться краем простыни, но у меня ничего не вышло. Таня принесла мне чашку теплого чая с лимоном, и я понял, что хочу есть. Все равно, что, лишь бы побольше.
— Тань, одеяло где?
— Сохнет на батарее.
— Дай что-нибудь прикрыться, лежу, как Купидон безштанный.
Она подала мне рубашку и ушла на кухню, а я опять заснул, на этот раз до вечера.
Вечером, когда вышла луна и повисла над домом напротив, я, уже укрытый одеялом, сидел в подушках и ел. Винегрет, суп, котлеты с картошкой, все это Татьяна приготовила собственноручно, и это все я съел и попросил добавки. Больные мужики по большей части эгоисты, даже эгоцентристы, я даже не спросил, ела ли она, спала ли.... Не знаю. Знаю точно, что она переоделась в домашнее – в мамины тапочки на босу ногу и халат с
Пустоши. Эхо войны (Полная версия) 
webmaster@3iks.ru