на высохшую и до сих пор не вычесанную и не промытую сперму.
«Мамка, у меня возраст согласия наступил, – с вызовом сказала она пару лет назад. – Теперь могу делать все, что захочу!» «А до этого ты делала то, чего не хотела?» – съязвила слегка подвыпившая на тот момент Зоя. «До этого я только сосала, – демонстративно оттопырив щеку, показала, как она это делала, Влада. – А это, в общем-то, и не секс вовсе». «Вот дура, нашла, чем хвалиться», – схватилась за кухонное полотенце присутствующая при разговоре бабушка. В итоге, и без того недружелюбная беседа моментально превратилась в безобразную сцену скандала с попытками физического воздействия на малолетку. Впрочем, «подарок» отца – крепкое сильное тело – давно уже не позволял матери и бабушке просто-напросто взять и выпороть непослушное и распущенное по их мнению дитя.
А сейчас Зоя с трудом сдержалась, чтобы не наорать на дочь, мол, где-то блудила полночи, даже скинутую одежду за собой не прибрала и чужое семя в волосах не вычесала, как обыкновенная шалава.. Но женщина почему-то сдержала праведный гнев в себе. Вся кипя от негодования, она нарочито аккуратно прикрыла дверь в комнату дочери и быстро прошла на кухню. Не задерживаясь ни на секунду, выставила из холодильника на старый колченогий стол непочатую бутылку дешевой водки и резким движением свернула пробку. Только после этого, вдохнув резкий неприятный запах из горлышка, Зоя чуть успокоилась, подтащила к себе вечно пребывающий на столе граненный стакан и... длинно, замысловато выругалась в полный голос, остановленная в самый ответственный момент несвоевременным, но очень настойчивым и упорным звонком в дверь.
«Ну, хоть на ком-нибудь душу отведу», – вставая из-за стола, подумала озлобленная женщина. Но всякое желание ругаться исчезло, как легкий туман летним теплым утром, едва она в сердцах настежь распахнула дверь. Стоящий на пороге высокий и плечистый мужчина, возрастом под тридцать лет, в отличном черном костюме при модном галстуке вызывал единственную ассоциацию с бывшим сотрудником спецслужб, ныне подвизающимся в охране какого-нибудь крупного олигарха с десятками работающих на него серьезных промышленных предприятий и огромным по меркам хозяйки квартиры счетом в иностранном банке. На такого наезжать даже и в собственной квартирке – себе дороже, тем более, в пока еще трезвом, не похмеленном виде.
– Зоя Арсеньевна Петрова? – глядя верху вниз, деловито задал риторический вопрос охранник. – С вами хотят поговорить.
Дальнейшие события напоминали смесь дурного сна с плохим детективом.
Плечистый мужчина с помощью своего напарника-близнеца ловко и непринужденно вытеснили хозяйку квартиры из микроскопической прихожей на кухню, по пути успев заглянуть в большую комнату, комнатку дочери и совмещенный санузел. В себя Зоя пришла опять за столом, по-прежнему украшенным открытой бутылкой водки и пустым стаканом. Напротив сидел кряжистый строгий мужичок лет под пятьдесят в шикарном костюме, при золотых швейцарских часах и очках в тонкой дорогущей оправе.
– Бедненько, но не очень чистенько, – с сожалением констатировал он, оглядев запущенную кухоньку с давно не мытым полом, обшарпанной газовой плитой и старым, пожелтевшим от времени холодильником. – Но это, наверное, к лучшему.
– А что, собственно...
Но даже эту простенькую фразу договорить Зое не дали. Её собеседник поднял раскрытую ладонь, властно заставляя одним только жестом замолчать хозяйку дома.
– Сначала послушай. Меня зовут Евдокимов. Генрих Андреич. В газетках, небось, читала? Да и по «ящику», бывает, вспоминают меня. Только не во мне сейчас дело. Есть у меня младший сынок, беспутный распиздяй. Считает он, что все ему с рук сойдет, раз папа такой. А зря так считает. Вчера утром я ему пригрозил, что женю
Ты можешь притворятся сестра 