Суббота начиналась, как обычно, послеполуденным похмельем. Зоя, недовольно щурясь от лучей тусклого осеннего солнца, щедро заливающего светом центральную большую комнату малогабаритной двухкомнатной «хрущевки», сбросила на пол одеяло и потихоньку подтянула к маленькой груди длинные, худощавые ноги. Между ними привычно и назойливо зудело утреннее надоедливое желание... «Мало вчера оказалось, – с тоской подумала женщина, – а что поделаешь? Не мы такие, жизнь такая!» Преодолевая похмельный синдром, благо, выпито в пятничный вечер было не так уж много, чтобы сейчас лежать пластом, и тщетно борясь с разгорающимся в вагине стремлением получить в нее что-то твердое и упругое, Зоя неохотно поднялась с разложенного небольшого диванчика и исподлобья оглядела комнату.
Матери дома не было, и слава богу. «Небось, ушла по соседкам проклинать гулящую дочь и шалаву-внучку, – мельком подумала женщина, касаясь кончиками пальцев ноющих висков. – Любимое занятие по выходным. Да и среди недели тоже». А вот из маленькой, больше похожей на каморку, комнаты дочери доносилась едва слышная озорная мелодия из новомодных. В музыке Зоя не разбиралась совсем и никогда не стремилась к этому. Благо во времена её молодости, а порой и сейчас подергаться в танце после выпивки можно было не особо обращая внимания на звучащие ритмы. Пригладив ежик короткой «мальчишеской» стрижки блеклых светлых волос, женщина, потягиваясь вместо зарядки и почесывая левый бок, отправилась в ванную. В тесном, освещенном двадцатисвечевой лампочкой помещении она сбросила с себя изношенную ситцевую ночнушку и простенькие трусики и, встав в пожелтевшую от времени сидячую ванну, включила душ.
Горячие струи воды впивались в худое, чуть угловатое тело, запоздало выгоняя утреннюю сонливость, создавая вполне правдоподобную иллюзию минутной бодрости и свежести. И этот обман чувств заставлял все сильнее и сильнее ощущать неуемное настырное желание, пульсирующее между ног.
Зоя вздохнула, понимая, что бороться с собой нет ни каких сил, да и не было в том необходимости. Она осторожно поставила одну ногу на бортик ванны, оперлась рукой о кафельную стенку и без всякой подготовки запустила в мокрое, зудящее влагалище три пальца. Натирая ими себя изнутри, женщина прикрыла глаза, старательно ни о чем не думая, стремясь только сбросить напряжение и кончить поскорее... Давняя практика мастурбации через пару-тройку минут преодолела легкое похмелье, плохой сон, нервозность субботнего дня, и Зоя с легким сопением и стоном завершила свои манипуляции, сильно сведя ноги и старательно зажимая ими уже покинувшие вагину пальцы. Еще пару минут она приходила в себя. Как обычно, утренний оргазм был облегчающим и окончательно пробуждающим тело.
Смахнув со лба бисеринки невольно выступившего липкого пота, Зоя плеснула на потрепанную губку жидкого мыла и принялась тщательно и заботливо прохаживаться по маленьким, чуть обвислым грудям, плоскому животику, узким бедрам, стараясь не задевать все еще не до конца успокоившиеся нижние губки. «Через месяц – сорок лет, – думала она о самой себе. – Ни квартиры своей, ни денег. Мужика постоянного – и то нет. Старая ворчливая мать-пенсионерка, дочь-подросток... Сплошные нервы дома и на работе. Но там, на службе, хотя бы начальник понимающий. Да, потрахивает для взаимного удовольствия. Да только редко. Хорошо, если раз в неделю...» Зоя понимала, что мужчина, моложе её лет на семь, никогда не сможет уделять ей столько внимания, как хотелось бы. У него есть еще пассии, да и не одна, помоложе, посимпатичнее, чем сорокалетняя тощая и блеклая блондинка, все преимущество которой в безотказности.
Вот и вчера... После того, как большинство сотрудников спешно и весело покинули рабочие места в предвкушении пятничной пьянки и веселых выходных, Гена, сиречь, Геннадий Михайлович, позвал Зою в свой кабинет, отделенный
Вишерские камни. Эпилог. Часть 2 