полседьмого вечера. Выпал снежок, и ни одного следа! Девственная чистота, и одинокая фигурка у входа в подвал второго корпуса, где выдавали продовольственные заказы. Подойдя ближе, я узнал Белую моль. Она действительно была белой. В белой шубке с капюшоном, толстых белых колготках или рейтузах и мягких сапожках с узорами. Снегурочка, да и только!
— А я жду хоть кого-нибудь, – сказала Моль. – Вот, пожадничала...
Она показала на две сумки у сапожек.
— Взяла два заказа, а зачем.... Поможешь донести? Тут недалеко.
Она жила в Химках, а «тут недалеко». Переехала, что ли? Я подхватил две ее сумки, а Моль забрала мой кейс.
— Я разменялась. Думаю, что выгодно. Двушку в Химках на однушку в нашем доме.
У нашего института был собственный дом, где жила профессура с доцентурой. Там же жил старый шеф.
— Жалко, что ворота закрыты, – сказала Людмила Викторовна, кивнув на бетонный забор с металлическими воротами. – Мы бы сейчас, нырь, и дома!
— Ничего, обойдем, и сделаем «нырь» ногами, – сказал я, чтобы поддержать разговор. – А потом – в лифт. В вашем доме есть лифт?
— А как же! Ходить на восьмой этаж пешком...
Мы прошли сквозь пропускной пункт с вахтером, тепло попрощались с ним, как со старым годом и пожелали всего на свете, а там вдоль химического с погашенными окнами и за угол, к дому из желтого кирпича.
У подъезда я протянул ей сумки. Но она их не взяла.
— Зайди, – бесцветным голосом сказала Моль. – Посмотришь, как я обосновалась.
Больше всего я не любил бесцельно ходить по чужим квартирам, смотреть обстановку и листать чужие фотоальбомы с мужьями и детьми.
— А знаешь, с кем я разменялась? – спросила Людмила Викторовна, сбивая в подъезде с сапожек прилипший снег. – С нашим проректором Шепко.
Этот Шепко был изрядным прохиндеем. За новый корпус он, как проректор по административно-хозяйственной работе, получил орден «Знак Почета», а потом едва не сел, потому что продавал на сторону олимпийскую мебель. Но как-то выкрутился и на излете перестройки даже сделался директором фабрики платков.
— Значит, он теперь в Химках?
— Ну да, в моей старой квартире. Заходи...
Она открыла дверь длинным ключом и пропустила меня с двумя полиэтиленовыми сумками прихожую, большую и темную. Моль долго возилась тугими замками, но все-таки справилась.
— А их куда? – спросил я, помахивая в воздухе сумками.
— Неси на кухню, – безразлично сказала Моль. – Поставь на табурет.
— Я наслежу.
— Я подотру...
Я не топал в подъезде и действительно наследил. Одна сумка на табурет не поместилась, и я поставил ее на пол. Людмила Викторовна появилась без темной юбки в одних белых колготках и кофте-лапше и принялась затирать мои следы шваброй на длинной деревянной ручке. Сумка ей мешала подтирать пол, и я снова подхватил ее, зашуршав полиэтиленом. Бутылка с шампанским тяжело булькнула.
— Какое тут шампанское? – спросил я, когда Людмила Викторовна закончила уборку.
— Не знаю, – тяжело дыша, ответила Моль. – Какое дали, такое и буду пить. Вы пальто-то снимите.
Я обнаружил, что стою посреди кухни с сумкой в руке, в зимней шапке и куртке. Людмила Викторовна забрала у меня сумку, сняла шапку и расстегнула куртку.
— Надеюсь, ты не торопишься?
— Я не тороплюсь, – сказал я с усмешкой. – Нужно же попробовать шампанское. Вдруг прокисло!
Она погрозила мне пальчиком:
— Шампанское не может прокиснуть. Там – газ! А он уже кислый-углекислый!
Школа 15-я часть 
webmaster@3iks.ru