Хорошо то что, занятия по линии УМЛ проходили в тех же аудиториях, что в Вовкины студенческие годы – в большущей поточной аудитории и комнатах поменьше неподалеку. Танька от Макарова не отходила. Она действительно купила себе пояс с чулками и на первую лекцию по марксистко-ленинской философии надела белую кофту-лапшу в обтяжку, сквозь которую проступали твердые соски ее больших мягких грудей, не обремененных бюстгальтером. Она вожделела!
Вторая аудитория имела одну особенность – у нее были два входа: первый на уровне второго этажа, а второй – на уровне третьего к пожарной лестнице и женскому туалету. Если прийти пораньше и занять место повыше в амфитеатре, то можно сбежать, пошастать где-либо и вернуться к концу лекции незамеченным. Вовка и не думал записывать лекцию. Он сидел и гладил Танькины трусы, а она пожимала сквозь брюки его член. И вдруг в Вовкину голову пришла идея.
— Давай сбежим? – предложил он Таньке.
— Куда? Буфет закрыт.
— А так. Походим по корпусу, найдем какую-нибудь комнату. Мы еще не делали это лежа!
Танькины глаза сразу заблестели адреналином.
— Пошли!
И они, пригибаясь, как бойцы под огнем, выбрались из душной аудитории на прохладную лестницу.
— Куда теперь? – прошептала Танька. – В туалет? Я встану «раком» и...
— Нет! – прошептал Вовка. – Есть идейка получше!
Теперь можно было не таиться, Макаров ухватил Татьяну за руку и потащил за собой.
— На другой лестнице на четвертом этаже был медкабинет, где сидел физкультурный врач.
— Как же, помню, – сказала Угарова. – Я была у него, когда училась. Он меня щупал и в дырку заглядывал. Молоденький был, наверно практикант. А зачем нам туда?
— У него была банкетка или кушетка. Мы там приткнемся и, наконец, сделаем это лежа.
— Одобряю! – засмеялась Танька. – Идем!
Корпус был пуст. Они прошли мимо вахтерши, читавшей «Огонек», и бегом поднялись по крутой лестнице на четвертый этаж. Под дверью горела узкая светлая полоска. В кабинете кто-то был. Макаров решительно распахнул дверь.
Врач, снимавший белый халат, был все тот же, который когда-то мерил Макарову давление, и определивший его в спецгруппу по физкультуре. Врач за эти годы постарел, поседел, но был бодр и весел. Энергетика молодежи, бившая ключом, бодрила и его. Врач насвистывал «Арлекино».
— Молодые люди, вы ко мне?
— Не совсем. Нам бы...
Вовка показал свободной рукой на низенькую кушетку, обитую дерматином.
— Понимаю. Уединиться хотите? – весело сказал врач. – Сам был молодым. Кабинет только заприте, и ключи на вахту.
Он пристроил халат на вешалку, надел пиджак, на пороге обернулся:
— Пока, пациенты! Только мебель не поломайте.
Татьяна была низенькой, но, несмотря на похудение, широкой. Он бы рядом никак не поместился. Тогда Макаров завел Танькины ноги ей за голову и привязал к ножкам кушетки отрезанным гардинным шнуром, освободив руки, и она тут же принялась крутить соски. «Ой, Вовка, скорей! Я что-то не могу!».
Где-то гремели трамваи, в пыльное окно тускло светил одинокий фонарь, а Макаров ничего этого не слышал и не видел. Он стоял над Татьяной и жадно наблюдал, как из нее медленно вытекает струйка желания. «Зевс и Даная в современном виде», – подумал Вовка и медленно погрузил член в горячее лоно...
На лекцию, к концу, они все-таки успели. Танька все еще текла и потому спрятала трусы в большую черную сумку. «А ты сегодня молодец!», – прошептал Макаров в маленькое ушко, похожее на морскую раковинку. – «Долго продержалась!». Лекция по МЛФ закончилась.
Ее звали Элеонора Михайловна Мильман. Она вела в УМЛ партполитработу. «Испанская» страсть
каждый раз как в первый. 
webmaster@3iks.ru