когда я наконец окончил строительство бани. Целую неделю я и дочь были там без Тони. Молоденькая Лизка Векшина получила участок в наследство, прибыла с молодым мужем показать ему и решать, что делать с «достоянием». Саму Лизу, в девичестве Наумова, я знал с тех пор, когда ей было лет 10-12. Та самая бабуля, которая отписала внучке участок, часто привозила её с собой. Год от года девочка расцветала, вбирала в себя стать и плоть. Я часто засматривался с крыши дома, которую перекрывал металлопрофилем, или со своего участка на загорающую девушку, мечтал оказаться на даче в такой момент, когда супруга будет работать в субботний день, а Лизу не будет опекать старая бабка. После таких фантазий, ебал Тоню, а представлял девушку Лизу.
И вот она уже замужем, оказывается. Из этого вытекает, что ДЕВУШКА уже ёбана не раз. Но увы не мною! В первый же день они остались там с ночёвкой, потому что задумали испечь шашлык, попить пивка. Напросились в мою баню.
Дочь моя играла с ребятами из соседних дач, а я наслаждался видом в окошке, как отсасывала Лизка своему Ромке в нашей бане. После бани они пригласили меня к себе. Я согласился пить только пиво, а Ромка хлебал водку, запивая её пивом.
«Водка без пива – деньги на ветер!» – твердил он весь вечер клише алкоголиков.
У меня после случаев с Нестеренко и Алёнкой выработался рефлекс – бухающий мужик, причина выебать его жену. Начал посылать Лизе сигналы – то поглажу по спинке, то уберу крошку еды с края губ, то подмигну. Хуел от того, как она облизала жир с алых губ и даже с подбородка, длинным языком проведя по нему.
После того, как она не убрала мою руку со своего колена, утвердился в мыслях, что дама будет не против облизать мой хер своим длинным и шаловливым язычком. Как минимум. А уж если сучка возьмёт за щеку, то, естественно всхочет облобызать его внутренностями пиздёнки. В моих мозгах нарисовались GIF-картинки, где Лизонька принимает различные позы, чтобы ощутить все габариты моего члена своей нерожавшей писечкой. Ромка рассусоливался о планах построить на своём участке баню похлеще моей, о том, что домик, можно переделать в двухэтажный. Женщина (увы) Лиза поддакивала ему и раздвинула ноги. Столешница скрыла от Ромки, как моя длань поднялась с колена на верх бедра дамочки, оценила наполненность и шелковистость кожного покрова внутренней стороны ляжки, а затем коснулась пирожка губ, отделённых от моих пальцев тканью трусов. Я поглаживал бархат ладных ляжек, то опуская ладонь до колена, то пододвигая её к взмокревшей ткани трусов, попивал пивца и посматривал на пьянеющего Ромку.
Пиво во мне требовало излива. Вывернулся так, чтобы Ромка не заметил моего стояка, пошёл поссать. На обратном пути прижал Лизу к стене домика, пожамкал пизду, всосал медовые уста.
«Писять хочу». – отстранившись от моих губ и рук, сказала. Так и не сказала, что верна мужу, или что такое её хотя бы противно.
Я вернулся к, начавшему кемарить, Ромке. Тот встрепенулся, налил ещё стопку водки, выпил и запил половиной бокала пива. Кадык его горла ходил вверх-вниз, рисуя мне, как будет ходить мой хер в горле Лизоньки. Дамочка вернулась и не одна, а с моей дочерью.
«Вот твой папа, Люд. Зимой я вышла замуж...»
«Поздравляю, Лизонька!» – дочь моя часто обращалась к Елизавете по различным вопросам, которые девочка могла задать только представительнице своего пола.
— Его звать Роман. Слышишь, как звучит: РОМАН! Любовный роман! Ромка, это дочь Степана Людмила. Покушай с нами шашлык, Людочка.
Возблагодаренная забывчивость 