значит, ещё не наелась. Прям, как я когда-то. Ладно, доченька, сейчас тебе будет ещё одно счастье. Нависаю над ней, деревянный член готов проткнуть даже фанеру. Прикасаюсь головкой к бабочке и чувствую, как меня засасывает внутрь. Ух, как тесно… Ох, как тискает. Мой ребёнок так хочет в себя член? На, доченька, наслаждайся, радуйся жизни. Папочка тебя любит. Любит во всех смыслах этого слова. Тоненькие ручонки тянутся меня обнять, и я опускаюсь на рёбра, обтянутые кожей своими молочными буферами. Её бёдра подпрыгивают вверх, и наши лобки ударяются друг об друга. Я полностью в ней. Я вся внутри неё. Худышка моя нежненькая. Накрываю её своим телом, согреваю своим теплом, захватываю губы в свой рот, и в ответ её язычок ласково скользит в меня. Плавно вытаскиваю член на половину и так же плавно ввожу обратно. — М, — мычит в мой рот, моя сладенькая. Почти точная копия Светки. Помню, как когда-то я так же лежала на ней, и она стонала так же, как сейчас стонет наша дочь подо мной. Даже голоса одинаковые, один в один. Двигаюсь. Плавно. Помогает. Насаживается. Дрожит вся. Какая она неженка. От малейшего движения стонет и дёргается. Внутри всё сжимается. Не хочется выпускать из рук это сокровище. Обнимаю. Крепче. Прижимается сама. Ускоряет темп. Видимо на подходе. Кричит. Быстрее. Сама насаживается. Я уже просто держу свой пах над ней. Сейчас кончу, подпёрло уже́. Давай, сокровище. Ещё чуть-чуть. — Да, — не выдержав кричу, разорвав поцелуй и мощно опуская свои бедра, вливаю первую порцию спермы в это узенькое естество. — И, — визжит моя доченька, наполняемая моим семенем. Киска просто трепещет на моём насосе, выдаивая всё, а тело просто вжалось в меня и дёргается в такт моим выстрелам. А темперамент у доченьки всё-таки мой. Продолжаю накачивать судорожно сжимающуюся киску, не отпуская ни на миллиметр, вдавив это сокровище в кровать. Уши опухли от крика, но мне всё равно. Дикий оргазм стерпит всё. Лежу на ней. Сил нет у обеих. Просто лежим, тяжело дышим и наслаждаемся друг другом. А где её член? Должен быть между нами, но его нет. Спрятала в себя? Умничка, вот самая способная ученица. Целу́ю в губки. Мычит. — Как я тебя люблю, папочка, — вырвалась из мох вареников. — Я тоже тебя люблю, доченька.
***
— Дети одни на улице, а они развалились тут на кровати, — подпрыгиваю, вспомнив про малышей. — Да мы… да ты… — Быстро одевайтесь и марш к детям, — что-то много в армии секунд даётся на одевание, опережаю все нормативы. Студенты не отстают, видимо не раз попадались в непредвиденные ситуёвины, навыки неплохие. Все вместе выходим во двор. Фух, дети шумно катаются с горки, визжат, кричат, смеются. Отлегло, я спокойна. Рёв мотора нарушает детское веселье и тишину частного сектора небольшого городка. Грохот. Я вздрагиваю и поворачиваю голову в сторону шума. Закрытые ворота, как взрыв, срываются с петель и падают в снег, поднимая большое облако снежинок. «Газель» задом въехала во двор. Дети испуганно заплакали. Открываются задние створки въехавшей машины, три человека выскакивают из них, хватают каждый по два ребёнка. — Мама, — визжат перепуганные дети. Бросаюсь к ним, Таньки за мной. Троица с моими детьми запрыгивает обратно в машину. Не успеваю. — Ааа, — кричу изо всех сил. С бешеным рёвом мотора машина выворачивает на дорогу. Догоняю, хватаюсь за дверь, но «Газель» быстро набирает скорость, руки соскальзывают с холодного металла, и я падаю, кубарем пролетев несколько метров. — Стой, — мимо меня пробегают Таньки, пытаясь догнать, но… — Роб, Эля спасайте детей, — кричу в
Тёмный луч 