Категории: Гомосексуалы
Добавлен: 09.07.2020 в 14:55
На пороге квартиры напротив появилась дряхлая старушенция, которая казалось от сквозняка просто рассыпется.
— Вас как звать, молодой человек? — Проскрипела она голосом несмазанной калитки.
— Каплин Алексей.
— Валерий Петрович просил вам передать. Он сказал, что вы придёте в это время. — Она протягивает мне какую-то плотную картонку чёрного цвета размером с небольшую открытку и скрывается за своей дверью.
Я осмотрел её с двух сторон. Ничего. «Зачем он передал мне кусок картона?» Только и успел я подумать, как на одной стороне проявились золотые буквы. Так ещё писали в старинные времена — пером, размашисто, чтобы буквы написанные чернилами не сливались.
«Дорогой, Алексей, приношу вам свои извинения за свой поступок. Глубочайше сожалею, о доставленном неудобстве, позволив себе, не дознавшись о вашем разрешении, коснутся ваших губ. После ваших объятий я не смог больше сдерживаться. И сейчас жалею, что пребывая в бескрайности чувств к вам, я не мог открыться раньше, потому как был обеспокоен возможной неприязнью. Я вас полюбил ещё тогда, в парке, когда вы сидели у пруда и кормили уток.
Взываю к вашему великодушию и прошу, простить меня, за столь скорый отъезд, возникли срочные дела в Египте. Моя поездка закончится ровно через четыре года. К тому времени вы уже закончите обучение и возможно покинете этот город. На тот случай, если же вы снизойдете до милости дождаться меня, то ровно через четыре года в этот же день я буду вас здесь ждать. « И ниже подпись.
«Странный жанр написания письма немного удивил меня. Сейчас уже так никто не выражается. « Я сел на ступеньку прижав этот кусок бумаги и снова горько заплакал. Я ругал себя и ненавидел, за то, что убежал вчера. В руках почувствовалось какое-то шевеление. Я посмотрел на листок, точнее, что от него осталось. Он рассыпался на мельчайшие частицы у меня прямо в руках.
Вытерев слёзы, я пошёл домой. Оставалась надежда, что мы встретимся через четыре года и я буду ждать. А ночью мне приснился Валерий Петрович. Он улыбался мне и успокаивал меня, что мы скоро увидимся, что четыре года, это не так уж и много времени. На прощание мы снова поцеловались и крепко обнялись. И когда я проснулся, я был уверен, что в моей комнате стоял запах Валерия Петровича, даже вкус на моих губах остался от его губ. Тогда я не придал этому особого значения, списав всё на свою бурную фантазию.
Последний год я погрузился в учёбу, практику и защиту диплома. Юрка буквально стал моим «лучшим» другом. Ни на шаг не отходил от меня. Всё выспрашивал, что там у нас с Петровичем. Он как-то узнал, что я был у него дома. А что я мог рассказать? Рассказал правду, только опустил некоторые подробности, которые касались его квартиры и последнего случая. Он всё рассказывал мне о том, что карты буквально молчат, когда он пытается что-то разузнать про Петровича, словно его не существует и никогда не было: ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. И я не мог не заметить, когда у нас заходил разговор об Валерии Петровиче, Юрка всегда говорил шёпотом и почти вплотную стоя ко мне.
И вот два года учебы закончились. Позади преддипломная практика, защита диплома. Гулянка всей группой в снятом родителями ресторане. Я стоял поодаль, в дальнем углу зала и наблюдал за тем, как парни уже изрядно выпив, лапают девчонок в откровенных нарядах. Одни танцуют, другие стоят в тёмных углах. В этот момент словно из сумрака выплывает Юрка.
Он за эти два года превратился просто в ходячее зомби. Он и так
Две сестры 