не отрывая взгляда от того места, где она исчезла, словно она вот-вот должна была вернуться. Его ждал дом.
Дома была мать. Отец давно умер от алкоголизма. Мать работала на заводе, подрабатывала в клининговой компании. Она была не слишком строгой, не слишком мягкой; в общем, обычной русской матерью, что могла прописать хорошего нагоняя за плохое поведение. Она находила обязанность быть вовлеченной в учебную жизнь своего сына: помогала с домашними заданиями, покупала книги по математике, находила в интернете увлекательные фильмы об эволюции или астрономии, следила за его питанием, которое должно было, по словам одного журнала, «положительно влиять на мозговую деятельность ребенка», кормила многочисленными витаминами. Она была невысокого роста, полновата, лицо излучало с одной стороны свирепое, с другой — нежное чувство, ее руки были полны и поэтичны, когда она вязала своему сыну шарф или зимние шерстяные носки. Ей не были известны проблемы мальчиков в возрасте Алексея, но могла догадываться, что поведение его перед ней становится фальшивым, скрывающим то настоящее, что так любят скрывать подростки; но ей казалось, что это временное, что «это пройдет», как она говорила себе, поэтому она была готова, что он будет выкидывать те странные поступки, которые совершают подростки: драки с ровесниками, долгие прогулки с друзьями, лень, непослушание; но она пообещала себе, что этот период никак не скажется на его будущем, поэтому она стала опекать его еще больше и стала еще строже.
— Где ты был? Спросила она, когда он даже еще не вошел.
— С друзьями на площадке играли.
— Проходи, я приготовила обед.
Сняв обувь, он положил их вместе к остальной линии обуви, надел тапочки, поставил сумку на стул, штаны, сложенные по стрелкам, и белую рубашку повесил в шкафу, надел футболку и шорты, и тапочки снова и прошел на кухню. Пахло борщом и только нарезанными овощами, на столе в деревянной тарелке располагались хлеб и печенье, мать стояла у плиты и наливала в тарелки суп.
— Как прошел день?
— Хорошо. Получил пятерку по истории.
— Молодец. еще что?
— Дима Тихонов сказал, что ему подарили новый айфон.
— Родители у него богатые. А ты не смотри на него, бедность — не порок.
— Я сказал, что зато могу выиграть его в футболе.
— Поэтому ты задержался?
— Да. Мы по очереди стояли на воротах. Я забил четыре раза, а он два.
Мать улыбнулась.
— А еще меня звала учительница по географии.
— Алена Степановна?
— Да.
— Что говорила?
Алексей замялся, он почувствовал, что выдаст себя, и боялся посмотреть ей в глаза.
— Она сказала, что у меня хорошо получается в географии.
— Это потому что я скачала тебе тот фильм, про Землю.
— Да. Но вообще то, она тоже хороший учитель.
Он часто рассказывал матери об Алене и постоянно чувствовал страх, когда начинал разговор о ней, но молчать о ней он тоже не мог: он чувствовал любовь к ней и хотел хоть кому-то рассказать об этом хотя бы в завуалированной форме. Каждый раз при таком разговоре он начинал краснеть, зацикливаться на одном действии, например, на стуке ложкой по тарелке, и, сидя на высоком стуле, интенсивно покачивать ногами. Обретя эту любовь, он чувствовал, что мать стала ему еще роднее, потому что была единственным, кто могла бы понять его чувства, но он знал, как ужасно покажутся чувства подростка к учительнице, и разговаривал с ней лишь о том, как она хвалит его, подразумевая, как она любит его и любит заниматься с ним сексом.
— Это хорошо, что у тебя есть любимый учитель.
Когда мальчик доел, мать отпустила его. Он закрылся в комнате, и она решила
Новый Год в Калиновке - часть 3 
webmaster@3iks.ru