— Пусти сука! Больно!
— Конечно не мешало бы тебе отплатить за суку, но на этот раз прощаю, — при этом повыше поднял его закрученную руку.
— Бабы! Из за чего кипишуете?!
— Они Галку хотели все вместе изнасиловать.
— Поотрывать им стручки, чтобы не пытались насиловать, — послышался нестройный ропот из толпы.
— Блин, да приведите вы в чувство этот детсад, — я легонько толкнул ногой одного из лежащих байкеров.
Только сейчас все обратили внимание на лежащих байкеров.
— О, Господи. Васильич, ты хоть не убил их?, — несколько девчат кинулись поднимать ребят.
— Ничего с ними не случится. Скоро оклимаются. А может вы даром подняли бучу? И Галка была бы непротив дать?
— Да такому красавчику я бы дала, — послышался девчачий голосок.
— И я.
— И я б дала.
— А я что лысая? Тоже бы дала, но только без насилия, — наперебой начали подавать голос девчата.
— Такому красавчику не грех и дать. Если не поебёт, так хоть подавит, — послышался женский голосок, но все как то не среагировали на эту шутку. Как говорится во всех сельских баб был хронический недоёб. Они все на это смотрели по серьёзному, и естественно были бы очень рады возможности ощутить в себе горячий хуй. А то коров раз в год ебут, но их за дойки каждый день дёргают. А наших девок и за сиськи некому подёргать, не говоря уже хотя бы о малюсеньком перепихоне.
— А я и дала бы и напоила и накогмила, — прошавкала баба Марфа. Остальных её слов не было слышно из за всеобщего хохота.
— Выключите кто нибудь эту гавкалку!, — я показал в сторону орущих колонок. Музыка мгновенно замолкла.
— Вот видишь, — сказал я, обращаясь к парню, — любая тебе дала бы. Но добровольно. А вы хотели насильно. Вы нарушили порядок. Поэтому я хочу, чтобы вы отсюда убрались восвояси.
— Батя, а если не уберёмся? Ментов позовёшь?
— Ну ментам сейчас не до нас. У них сейчас забот хватает на районном празднике. А здесь я для тебя и мент, и прокурор, и судья вместе с присяжными — я повыше задрал ему завёрнутую руку.
— Больно же.
— Больно или нет — это второй вопрос, но вот что с вами делать? Нет у меня желания отбивать женишков у наших девчат. Но и просто так оставить эту драку не могу.
— Васильич!, — послышалось из толпы, — устрой состязание. Пусть с Митькой поборется.
— Тихо, бабы! Галдите, как на базаре. Состязание, так состязание. Митька сегодня в пролёте. Пусть со мной посоревнуется.
— Нет Васильич. Бить старика нехорошо. Давай гири, как в прошлом году на соревнованиях.
— Ну это надо посмотреть, кто кого будет бить. Но вы правы, лучше тяжести.
Толпа заволновалась. Откуда то сзади выбежала Снежана. Обошла вокруг нас, рассматривая парня.
— Бабы! Он то красавчик, но может он слабак? Лично мне не нужен хлюпик в постели.
Парень рвонулся к ней, но тут же застонал от боли в заломаной руке. А девчата согласно загудели.
— Искать сейчас гири долго, да и навряд ли найдём. Сможешь поднять 50—55 кг?, — повернулась она к парню.
— Легко.
— Отлично. Тогда я предлагаю в качестве гири себя. Если Васильич не против.
— Я то не против. А вот молодой человек согласится?, — я отпустил его руку.
— Ну что вы меня сравниваете с дедом?, — с обидой в голосе сказал парень, потирая отпущенную руку, — может лучше с кем то из ребят? И какие условия?
— Что, обидно будет проиграть?, — съязвила Снежана, — а условия следующие: поднять
День рожденья 