все стороны, насколько хватало глаз, простиралась пустынная, заросшая земля. Кое-где просматривались неясные очертания чего-то высокого — может строения, а может просто громадные деревья. И никакого намека на что-либо живое.
Она, раскрыв рот стояла перед ведущими вглубь холма дверями. Раньше, наверное, две низенькие широкие створки, покрытые затейливой резьбой, надежно защищали то, что внутри от незваных гостей. Но потом, похоже, пришел кто-то сильный и злой. Двери были выбиты, валяясь тут же, ощетинившись торчащими щепками. Зак, заглянув в темноту, увидел только грубые каменные стены и покрытый нетронутой пылью пол.
— Я думаю не стоит туда соваться. — посоветовал сзади Торелло.
— Почему?
— Потому что мы не знаем что там может быть.
— Да нет там никого! Только пыль одна!
— В самом деле пусто... — подошла к Заку Альма. — Но Торелло знает что говорит. Пошли отсюда.
— А что это вообще такое? — спросила Элли. — Здесь кто-то жил?
— Вообще-то я припоминаю, что видел похожие рисунки в одной книге — ткнул пальцем в разбитую дверь странник. — Вроде бы они относятся к какому-то не очень распространенному в те времена культу. Точно не помню, меня это тогда не заинтересовало.
Зак вышел из-под низкого свода, оглянулся на Альму, все еще вглядывающуюся вглубь прохода и пошел готовиться ко сну.
Альма не могла заснуть. Там, возле этих древних дверей, в ней проснулось неуемное любопытство. Она была уверена что внутри никого не было уже многие сотни лет. А значит, вполне могло сохраниться что-то, оставшееся с тех времен. Пусть даже необязательно ценное или полезное. Самый обычный бытовой предмет, вроде ножа или кружки, приобретал
немалую научную, историческую, да и просто денежную ценность просто в силу своего возраста. Тем более, если обитатели покинули это место во время войны и им некогда было тщательно собирать и вывозить имущество.
Она тихо встала и стараясь никого не разбудить двинулась к входу в холм. Постояла у ворот, чувствуя как из глубины тянет прохладным сквознячком и пахнет многовековой пылью. В очередной раз порадовавшись в глубине души что осталась способна хоть на что-то, зажгла на ладони маленький, ярко вспыхнувший белым светом шарик и решительно двинулась вглубь.
Проход постепенно расширялся. Потолок уже был не виден, стены раздвинулись, став ровными и прямыми. Коридор свернул влево и внезапно закончился. Перед Альмой открылось огромное пустое пространство. Невдалеке журчала вода. Неужели я прошла холм насквозь? Нет, не может быть. Она шагнула вперед, поднимая светящийся шар повыше и поняла что находится в приличного размера зале. Все его стены были сплошь покрыты барельефами, плохо различимыми от недостатка света. В центре стоял мощный гранитный постамент, вроде бы пустой.
Альма приблизилась к стене, стараясь рассмотреть барельефы и почувствовала что краснеет. Ну что ты как девочка! — разозлилась она на себя. Барельеф состоял из тысяч мелких фрагментов, изображающих сцены совокупления. Во всех мыслимых и немыслимых позах. Вдвоем, втроем, и даже много больше. Попадались мужчины с мужчинами и женщины с женщинами. Фантазия — а может быть и нет — скульптора не ограничивалась только людьми. Были и мужчины, трахающие собак, коров и ослиц. Были женщины, подставившие лоно кобелям, жеребцам и быкам. Многое Альма и представить себе не могла, только сейчас увидев изображение женщины, засунувшей в себя хвост змеи. С другой стороны ту же змею трахал в пасть мужчина. Не, ну это совсем перебор... — подумала она и представив как в ее вагине вертится змеиное тело, вздрогнула.
Встряхнувшись, Альма отошла от стены, подумав что попозже надо все же изучить барельефы до конца. Тем более
Айгуля 