Я нежно ласкал ее пещерку, — не дотягиваясь до губок, за исключением маленького сладкого сочленения наверху. Она все время сжимала бедра, но я мягкими, плавными движениями продвигался вперед. Пальцами я провел по ее лицу, по губам. Затем ее ноги чуть раздвинулись, дав возможность моему пальцу проникнуть в обнаруженную мной теплую и влажную сокровищницу. Дважды она качнула головой, но я поднес ее рот к своему, и коснулся буквально кончиком языка. Как чудесно все это было, — в тишине, — в кажущейся тайне!
Я чуть больше приподнял ее бедра. Она неохотно уступила. Сначала я погладил ее живот и кудряшки ее киски, затем поднес ее руку к своему вздыбленному органу. Она начала нежно поглаживать его, пока я дразнил рукой ее пещерку, мой язык проник глубоко в ее рот. Затем я медленно перевернул ее на бедро лицом к себе и почувствовал, как она задыхается.
— Нельзя! — мягко прошептала она мне на ухо.
Устное предостережение предназначалось мне. Она не знала этого, но Эвелин чувствовала все, что происходило. Мельчайшие движения кровати, шевеление рук говорили обо всем. Затем она повернулась, взяла Мод за плечи и снова перевернула ее на спину.
— Ма-ма?! — вскрикнула юная героиня пьесы.
— Теперь возьми ее, дорогой, и поимей... Сделай ей хорошо, — было сказано мне, и пока Мод пыталась подтянуть и сомкнуть ноги, Эвелин сбросила одеяло и задрала ночную рубашку своей дочери до талии. О, божественность обнаженного живота, бедер, темного кустика и поблескивающих, шелковистых бедер!
— Распахни их, Мод! — рявкнула Эвелин, все время прижимая ее за плечи.
— Нет, мама, я не хочу! Останови его! О, пожалуйста!
— Морис, ложись на нее, ради Бога. Раздвинь ей ноги, любовь моя, и войди в нее.
— Оооооуууу... ааааа! — донеслось от Мод, когда я раздвинул ее стройные ноги и, несмотря на ее изгибания и дергания, прижал своего скакуна к ее пышному гнездышку, чувствуя, как
ее кудряшки щекочут меня, и нашел им ее губки. Боже мой, как она боролась! Простыня под нами была смята, кровать скомкана, одеяла упали на пол.
— Мод! Прекрати, плохая девчонка! — зашипела на нее моя жена.
— Мама, я... Я не... Нееет! О-о-оооо! Он входит в меня!
Ее тело встало на дыбы. Мне пришлось прижать ее, навалившись на нее всем своим весом, обхватить ее теплую, гладкую попку и медленно продвигать свой член вглубь ее гнездышка, пока она пищала и бессвязно бормотала, стонала и вертела головой из стороны в сторону. Толчок моих бедер — всего один долгий, сильный выпад — и мой меч оказался в ее ножнах, ее живот под моим, волосы моей любовной рощицы переплелись с ее собственными.
— Я вошел в нее, Эвелин! — ахнул я.
— Мама! Пожалуйста! О, неееееет!!!
Я прижал ее к себе, полностью погрузив свой стержень в этот жаркий пористый канал и осыпая поцелуями ее лицо и шею. Моя любовь села, поджав под себя ноги, и смотрела на лицо дочери. Обе они раскраснелись, рты были приоткрыты. Я подтянул ночную рубашку Мод ей под мышки и прижался губами к ее соскам, после обхватил своими ладонями крупную сливку ее попки. Она же стонала и все еще подергивалась под моим весом.
— О, пожалуйста, не делай этого со мной... Оооооооох!
Я фыркал от удовольствия и на мгновение укрыл лицо во впадине у ее головы, не обращая внимания на Эвелин, чье дыхание я слышал над собой. Я почувствовал, как Мод слегка обмякла, и чуть пошевелил членом.
— Нет! — послышался ее вскрик, но уже гораздо тише. Я извлек свой поршень, затем снова
Золотые крылья 
webmaster@3iks.ru