на бок, поджимает ноги к груди, из задницы торчит силиконовый хуй. А она начинает кричать и этот крик я не перепутаю ни с чем.
Она кончает, сучка, она словила кайф, она что мазохистка?
— Пожалуйста, ну пожалуйста, освободи меня, мне холодно, накрой меня одеялом и освободи меня, ну пожалей, ну пожалуйста. Они умоляет меня так жалобно, что пожимаю плечами и отстегиваю ее. Ложусь рядом, целую в шею.
— Лиза, ты как, все в порядке? Она поворачивается ко мне, обнимает, и я проваливаюсь в темноту. Очнулся не сразу, сначала лицо Елизаветы, потом кровать, попытка повернуться и с удивлением смотрю на свои руки пристегнутые наручниками к кровати.
— Ты что придумала, расстегни? Я как дурак дергаюсь, надеясь, что шутка, я не мог оказаться в таком положении.
— Все хорошо милый, ты почти выздоровел, это на сто процентов правда, она ласково улыбается, наклонив голову к плечу, все таки, я врач реаниматолог высшей квалификации. А ты не знал, милый? Могу реанимировать, коротко хихикнула, а могу и наоборот. Ты же не будешь сопротивляться, а впрочем какая разница? Как ты говоришь, вот смазочка, а вот два пальчика? Она обильно смазывает себе пальцы и сует мне в задницу. Пытаюсь помешать, сжимаю анус, но она только довольно улыбается, ее забавляет эта возня. Член у меня встает и каменеет, в заднице шуруют пальцы и я чувствую, что мою анальную целку сломали напрочь.
— А здесь мы перевяжем, очень важно перевязывать правильно, нельзя навредить здоровью, но и кончать тебе совсем, совсем не к чему. Мне ловко и быстро перевязывают член.
— А чтобы, совсем хорошо тебе было, засунем тебе туда этого мальчика. Елизавета Генриховна внимательно рассматривает дилдо. Ничего, если мое дерьмо с твоим смешается, неохота его мыть, опять хихикает она и загоняет силиконового друга в меня. Впечатления, скажу я вам, да вы сами попробуйте, словами не опишешь.
— Вот, давай общаться, она садиться на мой хуй, закрывает глаза, тихо и медленно покачивается. Знаешь, даже не думала, что могу кончить от того, что меня высекут. Ремнем, очень сильно и больно по заднице.
— Знаешь, как больно было, внезапно взвизгивает она и с размаху залепляет мне такую пощечину, что у меня звездочки из глаз.
— Ах, ты же сука, я встаю чуть ли не на мостик, пытаясь ее сбросить. Ты, блядь садистка, убью на хуй! Ей удается удержаться, да и трудно брыкаться с предметом в жопе и скованными руками.
— Давай, давай, она сильнее сжимает бедра, лицо заостряется, глаза закрыты. Ну что ты затих, давай шевелись, она снова бьет меня по лицу. Сделай девочке хорошо, она прогибается назад и сжимает мои яйца. Что маленький, страшно за свои шарики, одно сжатие и все. Наклоняется ко мне, зрачки расширенные, черные, безумные, смотрим друг на друга. Она точно крышей поехала, мне становится не по себе, начинаю верить, что пора бояться.
— Шевелись, подмахивай, радуй девушку, зажимает мой сосок и выкручивает. Очень больно, опять выгибаюсь, а она начинает скакать на мне, все быстрее и быстрее. Хочу кончить, мне больно и неприятно, а эта сука кончает в свое удовольствие, наоралась, сидит на члене опираясь руками мне на грудь. Медленно сползает с меня, стаскивая пизду с одеревенелого члена. Падает рядом.
— Мальчику плохо? Давай поможем бедняжке, она снимает обвязку с члена и начинает его сосать. Как же приятно кончить, выстрелить, освободиться. Она слизывает все, потом отстраняется, держит член в руке и говорит так обиженно-обиженно:
— Ты плохой, у меня попа болит. Я плакать буду.
Встает и освобождает мне одну руку. Кладет ключ рядом
Любовь пришла негаданно, незванно... 