изменились. Я уже не та, кем была и кем никогда уже не стану. Меня тянет не столько к Мюриэл, сколько к тому, что она мне дает: к обещаниям, к греху и соблазнам, которые в противном случае я бы отвергла. Я знаю, что так и было бы.
Дейзи вернулась оттуда два дня назад, бойкая и немного раскрасневшаяся. Я не стала спрашивать, через что ей пришлось пройти. Я почти испугалась этого. Это со мной что-то не так? Сейчас она расцветает быстрее. «Дай ей расти, и дай ей жить и быть самой», — говорит Джейн. Наверно, я так и должна поступить.
— Ты не голодна? Тебя хорошо кормили? — спросила я Дейзи, хотя их гостеприимство всем известно.
— Там было вкуснейшая жареная утка а l оrаngе, и пирожные со сливками. Их кухня великолепна.
— Ты ела сегодня пирожные со сливками, дорогая? — спросила я. К моему удивлению, она залилась ярко-красным румянцем, а затем произнесла:
— О, да, ела... пирожные со сливками! — и побежала наверх. Некоторые девушки всегда кажутся глупенькими.
Я рассказала об этом Мюриэл, и она посмеялась.
— Пирожные со сливками? О, конечно! И она все проглотила! — сказала она, что меня озадачило еще больше. Возможно, это какая-то личная шутка.
Мы целовались, говорили о послушании и любви, вернее, это она связывала вместе два этих слова.
— Ты бы радовалась от того, что мне послушна? — спросила она. Я поняла, что она имеет в виду тот последний раз и спросила, кто это был.
— Дальний родственник, — сказала она и добавила: — Он более послушен, чем ты, но ты уже знаешь об этом, Селия, ты уже обо всем догадалась. Что же ты скажешь о своем послушании?
— Я была послушной, — выпалила я. Как она заставляет меня краснеть! И тут в столовую вошла Джейн. Я попыталась было высвободиться из объятий Мюриэл, но не смогла. Джейн спросила, «хорошо» ли я себя веду, а потом сказала:
— Я тоже хочу ее поцеловать.
— Джейн, не говори глупостей... — начала было я, но скорее от смущения, чем в знак протеста. Все это напоминало школьные проказы, — одна держала меня за руки, а другая приподнимала мою юбку. Я вздрогнула, но кричать не стала на тот случай, что кто-нибудь может войти и увидеть. Я молча, — и как мне казалось, почти игриво,
— извивалась между ними. К моему ужасу, Джейн распрямила мои ноги, ослабила завязки на моих панталонах и спустила их с одной ноги.
— Остановись! — начала умолять я, но Джейн опустилась между моих ног, раздвинув их пошире. Моя правая нога соскользнула на пол. Мюриэл, которая удер¬живала меня, присела на колени у дивана и крепко прижала мои плечи руками.
— Сегодня тебя трахнут. Я хочу посмотреть, как тебя трахают, — сказала она.
— Не говори со мной так, — упрашивала я. В ответ она приподняла мой подбородок и прижалась губами к моим губам. Джейн приподняла мою упавшую ногу и соскользнула вниз, утонув лицом между моих бедер. Ее язык заскользил вверх и вниз по моей щелке, отчего я задрожала.
— Сначала мы тебя возбудим, моя сладкая, а потом ты примешь в себя член, поняла? — спросила Мюриэль.
— Я думала... Я думала, ты любишь меня, Мюриел!
Джейн крепко держала меня за ягодицы и еще сильнее впивалась губами в мою киску.
— Да, моя милая, и моя любовь сладка. Это глубокая, сдержанная страсть, это таинство, если ты так хочешь. Вот, вот видишь — твой рот уже приоткрылся, ты же знаешь, что ничего не можешь с собой поделать. Нет, Селия, не
Собачья свадьба 