выхватил нож и кинулся на Сергея. Но Серый увернулся и двумя мощными ударами в голову отправил его в нокаут. С тех пор Тимка Серёгу шибко зауважал. Кавказцы хорошо понимают силу и уважают тех, кто сильнее их.
Потом ещё Ленка рассказывала такую историю:
“Прихожу я как-то, – говорит, – к Танюхе в гости, а входная дверь в её квартиру не заперта и даже чуть приоткрыта. Захожу я в прихожую, снимаю свои военные берцы, прохожу в кухню и что же я вижу:
Танька в одной футболке, с голой жопой, лежит животом на кухонном столе, а сзади Серёга Будков со спущенными штанами пристроился к её жопе и увлечённо трахает её (не то в задницу не то в “передницу” – я уж не знаю), но закатив глаза и с видимым наслаждением. Танька же стерва, опершись локтями о стол, невозмутимо, будто ничего особенного не происходит, тоже с большим удовольствием ест мороженное... обкусывает его со всех сторон, снимает пальчиками фольгу и продолжает лакомиться, будто всё происходящее её не касается. Я замерла и стою, как вкопанная, не шевелясь. Хлопаю глазами, смотрю и не занаю что делать: то ли потихоньку уйти, то ли заорать: “Эй вы, сволочи! Чего вы тут творите при людях-то?!”, то ли смотреть, что будет дальше? А дальше было вот что: Серёга вдруг застонал, выгнулся, вынул свой здоровенный дрын и, задёргавшись в конвульсиях, излился Таньке на её крестцовые ямочки. Она же подняла глаза, увидала меня и, вдруг заулыбавшись, говорит мне: “Приветик, Ленка! Хочешь куснуть?” Вот ведь стерва! Её трахают у всех на глазах, а она как ни в чём не бывало: “Хочешь куснуть?”. Я зло зубы сжала – молчу: а Серёга увидел меня, тоже улыбнулся, подтянул штаны и пробормотав: “Привет, Ленусик”, со вздыбленным членом прошел мимо меня в сортир, сверкая голой задницей. Танька же пднялась и, как была голожопая, пошла за ним следом и крикнула ему в догонку: “Серёнь, я первая! У меня ведь вся жопа в твоей сперме!”. Вот такие у них “суперпростецкие” отношения!”
Или вот другая история:
“Помнишь, Наташ, мы в деревне к Меланье в баню ходили? – рассказывает, – Мы однажды с Серёжей в парилке вдвоём остались, и я ему говорю: "Серёнь, можно я у тебя писюн твой потрогаю?"...
А он спрашивает:
– "Зачем"?
Я говорю:
– "Ну, просто интересно... я никада не трогала..."
– "Ну, лана, – говорит, – потрогай если хочешь"
Вот я его и потрогала, а он у него вдруг вздрогнул и сразу порос... я испугалась и руку отдёрнула... а Серёга засмеялся:
– "Чё, – говорит, – струсила штоль? Трогай ещё!".
Я опять взялась за него рукой, а он у него стал постоянно вздрагивать и расти... расти..."
Серёга говорит:
– "Ну, смелее давай, сожми его посильнее..."
Я крепче сжала его пальцами, а он твёрдый уже такой стал, горячий и сделался чудовищных размеров...
А потом Серёжка весь вдруг задёргался, и я выдавила из него что-то густое типа крахмального клея... Я испугалась, а он засмеялся и говорит:
– Ты чё, никогда спермы никогда не видела?
А я соврала:
– Видела, – говорю, а он сощурился и хитро так спрашивает:
– И где это ты такое видела?
– В порнушке, – отвечаю, аж самой стыдно стало, но если уж начала врать, то ври до конца”.
Подобных историй Ленка рассказывала мне много, но она, тем не менее, в Серёгу по уши была влюблена, и все её эти рассказы об их отношениях звучали не как сплетни, а скорее, как жалобы. Как я уже говорила: “Ленкин папа, Борис Витальевич Чуримов – успешный дизайнер”. У него собственная
Коммунальная квартира. Тётя Таня. 
webmaster@3iks.ru