птичка, – Кто из вас будет бесстыжее... бесстжче... бесстыжнее... бестыжей?» – защебетало вокруг.
– Милая, как ты себя чувствуешь? – осведомился Давид.
– Спасибо, отвратительно, – ответила я, и мысли птички подсказали мне, что надо спросить: – почему я голая? Где моё платье?
– Ты его продала, – ответил Давид.
– Как продала? Что значит «продала»? – возмущённо воскликнула я.
– Продала – значит продала. За очень дорого, – ответил Давид и добавил: – За пять тысяч баксов.
– Ты врёшь! Ты меня разыгрываешь! «За пять тысяч баксов!», – воскликнула я в возмущенье.
– Да, это правда, – проговорила Агнешка, – Ты, Наташа вчера продала своё платье.
– Как? Кому? И зачем? – посыпались из меня недоумённые вопросы.
– Какой-то пожилой богатый араб предложил тебе продать своё платье, и ты его продала, – ответил Давид.
– Нет, ты согласилась не сразу, – поправила Агнешка, – он сначала предложил тебе за него тысячу долларов, ты отказалась, тогда он предложил две, потом три, и когда цена дошла до пяти тысяч, Войцех продиктовал ему номер твоей карточки, он перевёл туда всю эту сумму, и ты отдала ему платье.
– Не может этого быть! Я купилась за пять тысяч долларов» – Воскликнула я с возмущеньем, – Вы меня разыгрываете! И откуда у Войцеха номер моей карточки?
– Ему дал его Давид. – отвечала Агнешка, – Твоя карточка же у него. И когда на твой смартфон пришло уведомление из банка, что сумма переведена, ты сняла и отдала ему своё платье.
– Как это могло быть? – недоумевала я, – я что, была пьяная?
– В доску! – поддакнул Давид и добавил: – В стельку! В дрыбадан! В дрезину!. ..
Он добавил ещё несколько известных ему степеней опьянения – он умел иногда так пошло и неуместно шутить. Мне же было совсем не до шуток. Ноги у меня стали подкашиваться и я чуть не повалилась в песок. Спасибо, Давид успел меня подхватить.
– Пойдём, я тебя уложу в постель, – заботливо сказал он и снова взял меня на руки.
Оказалось, что мы были уже совсем близко от нашего бунгало, всего в нескольких шагах от него. Давид, со мной на руках, вошел внутрь, и эта овца поволоклась вслед за нами. «Вот прилипала, – подумала я, – как бы отшить её?».
Давид уложил меня на постель, я легла на спину, вытянулась, потянулась, подняв руки над головой, и замерла так... мне больше ничего было не надо. Я попыталась забыться, но в голове моей бегали мыши и, словно из сора приносили мне обрывки воспоминаний: Дискотека... танцующий со мною Давид... Войцех с коктейлями в обеих руках... голос ведущего... конкурс... «Ах, да! Конкурс «Мисс Дискотека»! У меня перед глазами возник огромный экран и на нём, вздымающийся почти вертикально, большой виртуальный стержень вдруг громко закаркал: «Наша несравненная Наталия Каааплерррр! Россия!» я очнулась и раскрыла глаза. Оказалось, это брат (или муж, или друг, или любовник) Агнешки, неистовый Войцех, без стука, завалился в наше с Давидом бунгало и, словно ворон, вопит не своим голосом: «Наша несравненная Наталия Каааплерррр! Россия! Поздравляю! Наташа, я тебя поздравляю».
– Мне плохо. Отстань. – проговорила я зло и, свернувшись калачиком, чтобы меня было видно, как можно, меньше, перевернулась на бок ко всем спиной.
«Вот этот наглый поляк своего и добился, – прочирикала у меня в голове гаденькая мыслишка, – и ты лежишь перед ним совершенно голая». Мне было лень даже что-то ей возразить.
– Наташа, – проговорил этот наглец уже совсем другим тоном: участливым, тихим и мирным, – тебе плохо? я пришел
Своё место 