батареей. Потом они еще немного посидели на подоконнике, солнце уже взошло и приятно грело спину сквозь немытые стекла. Ленкин дом уже проснулся, и Вовка добросовестно передал Ленку с рук на руки ее мамаше в бигудях и старом халате...
В гостиной, между тем назревал между Дудиной и Барабановой назревал скандал между. Если из-за трусов спора не возникло, то лифчик они никак не могли поделить. Если Танькины «дыни» уже немного смотрели в пол, а Наташкины сиськи - изящно в стороны и вверх, то размером и весом они не уступали друг другу. Не уступали и их хозяйки, вырывавшие друг у друга изящное корсетное изделие. Вовка, пронзавший Джину своим нефритово-киноварным стержнем, понял, что оргазм придется отложить на неопределенное время, и выскочил из спальни с членом наперевес. Дамы, согнувшись в борцовских стойках, тянули за несчастный бюстгальтер, крепко держась за бретельки. Макаров сразу поставил на Дудину, Джина, видимо, из чувства противоречия, на Барабанову. Ленка, кажется, болела за Таньку, а Шенгелия, хотя и взиравшая на схватку с некоторым недоумением, склонялась в симпатии к Наташе. Группы поддержки, было, перешли к скандированию, но воздушное изделие из черных кружев, не рассчитанное на разрывное усилие такой мощности лопнуло точно посередине! Дамы шлепнулись на задницы, задрав ноги, Танька – толстые, а Наташка – длинные и стройные. После такого акта вандализма по отношению к образцу китайской текстильной промышленности, они, растрепанные, сидя на полу, дружно разревелись и полезли обниматься, сжимая в кулачках половинки лифчика, а Вовка сказал:
— Все, брейк! Боксеры – по углам! Победила дружба!
И добавил:
— А вот и я! Спасибо, что пришли!
После этого Джина быстро подобрала обеим женщинам другие лифчики, все четыре гостьи и хозяева перешли к столу и воспоминаниям. Разумеется, одетые с головы до ног.
Макарову многое было непонятно. Например, как Джине удалось собрать бывших одноклассниц
в Вовкиной квартире. Все женщины, кроме Ленки, были обременены семьями, детьми, а у Таньки их было трое! Все работали: Людка в консерватории, Танька – санитаркой в психлечебнице, Наташка – в школе, а Ленка в бухгалтерии на судоремонтном заводе. И все приехали к утру и занялись примеркой белья, сняв свои нарядные платья. И как они объяснят свое исчезновение дома? Без магии, тут, конечно, не обошлось. Джина, которую Макаров представил женой, незаметно погладила его по мощному бедру, прошептав на ухо: «Не беспокойся, все будет хорошо!». И Вовка успокоился. Джина может!
Накушавшись и вволю повспоминав, три дамы было собрались уходить, но Люда вдруг сказала, озираясь по сторонам:
— Володька, у тебя, помнится, было пианино? Где оно?
Вовка неловко пожал плечами:
— Отдали в добрые руки. В свое время... Но есть синтезатор «Эдинбург».
Достать?
— Настраивать долго. В другой раз.
— Совсем не нужно. Он же электронный!
— А большой?
— Шесть октав!
— Доставай!
Вовка кинулся в кладовку, растолкал ногами хлам, вытащил чехол с синтезатором. И торжественно водрузил его на стол, предварительно освободив его от грязных тарелок и недопитых бутылок. Включил сетевой шнур в розетку.
Все! Играй!
Людмила придвинула стул, пробежалась сильными пальцами по клавишам.
— А ничего! – сказала Шенгелия. – Клавиши мягкие, но звук какой-то деревянный.
— На «Панас» денег не хватило.
Люда размяла руки.
— Что сыграть-то?
— Шопена, – сказала Наташа. – Она уже удобно устроилась на софе и жестами усаживала одноклассниц.
— Или Бетховена. К Элизе, – вдруг сказала Ленка.
Людмила удивленно посмотрела на скромную бухгалтершу.
— Ладно. К Элизе, так к Элизе.
Она заиграла, а Ленка положила руки на стол, положила изящно подвитую голову на руки и закрыла глаза, чтобы скрыть вдруг навернувшиеся слезы. Она вспомнила...
Вспомнил и Вовка. На школьном вечере три музыканта из четырех пошли отдохнуть, а
Долгая дорога в джункляз люьви Жасмин. Часть 4я 
webmaster@3iks.ru