В этот вечер в большом доме Журбиных было необычайно шумно. Еще бы, Дуняшка правнука Мотю родила. Когда привезли ее из роддома, младенца развернули, чтобы перепеленать, дед Матвей, шаркая большими ногами, подошел, потрогал корявым пальцем маленький членик и сказал: «Наш, журбинский!». На что младенец напрягся, чихнул и громко пукнул.
Вечером у большого стола собралась вся журбинская семья: дед Матвей Журбин, Илья Матвеевич Журбин – его сын, Агафья Карповна Журбина – жена Ильи, Алексей Журбин – младший сын Ильи, Тоня Журбина – единственная и любимая дочь Ильи, Виктор Журбин, Антон Журбин, Костя Журбин - сыновья, Лида Журбина, Дуняша Журбина - снохи и Александр Александрович Басманов – друг и главный антагонист Ильи Матвеевича.
Хорошо сидели, и выпили крепко. Мужики – водки, бабы – разных настоек, до которых Агафья Карповна была большая мастерица. И, разумеется, разговор крутился вокруг детей и внуков.
— Вот! – говорил возбужденно Илья Матвеевич Сан Санычу. – Каких детей мы с Агашей наплодили, а все из-за работы! Придешь, бывало, со смены усталый, а она и стопочку поднесет, и накормит, и напоит, и спать уложит. А как она в постели-то горяча была! Ох, ты!
— А сейчас-то что остановились? – поинтересовался Сан Саныч
— А вот! – Илья показал другу растопыренную пятерню. – Вот, видишь? Пять! А если сжать? Кулак! И этим кулаком мы мировую буржуазию по башке!
— А что второй кулак? Слабо?
— А второй пусть молодежь исполнит! Лидка вот, Тонька тоже в холостых ходит!
— Да она же еще в школу ходит?
— Да! Осенью в десятый пойдет! А потом на завод и замуж!
Тоня на торжество надела все лучшее: кружевные трусы и лифчик, комбинацию, зеленый пояс с резинками, фильдеперсовые чулки, тонкое шелковое платье и белые туфли-лодочки. Все это богатство на совершеннолетие подарил ей брат Алексей, с которым она была более чем дружна. Тоня была влюблена в собственного брата и была готова на все, чтобы удержать его возле себя подольше. Алексей никогда особо не церемонился с сестрой, изрядно надоедавшей ему своей привязанностью. Например, когда Лешка поставил во дворе турник и начинал на нем корячиться, она тоже захотела гимнастических упражнений, но ей не хватало ни роста, ни прыгучести, чтобы забраться на перекладину, и тогда Алексей подсаживал ее, засовывая руку ей между ног. Она повисала на турнике в школьном платье и фартуке, а он, сдвинув в сторону простые трикотажные трусы, гладил ее по мокрой щелке. А однажды Тоня бесцеремонно залезла к нему на чердак глухой безлунной ночью.
— Леша, ты спишь?
Лешка рукоблудничал, но быстро спрятал свой жилистый член, готовый извергнуть семя, под одеяло и пробормотал как бы спросонья:
— Чего хотела!
— Тебя!
Разумеется, теперь Алешка был готов вдуть кому угодно. И томной беременной Дуняшке, и широкобедрой красавице Лиде, и мускулистой Тоне, которая, невзирая на ее сиськи и письки, сложением и манерами больше напоминала мальчика, чем девушку-школьницу.
— Я вспомнила, как ты меня везде щупал, пощупала там, и так захотела по-женски, по-настоящему! Только боюсь забеременеть, вот!
— А чего бояться? Лидке скажем, она в больнице работает, аборт сделает. Чпок, и все, делов-то!
Тоня рассмеялась.
— Ну, тогда ладно!
— Тише ты! – шикнул на нее Лешка. – Дед услышит!
— А он знает! – призналась Тоня. – Я ему все рассказала, а он меня сюда послал. Вот!
Хороший у нас дед, с пониманием, подумал Лешка, откидывая одеяло.
— Ты сейчас в чем?
— В рубашке я.
— Снимай! Я-то голый!
— Правда?
И она зашуршала льняной тканью, скидывая смутно белевшую в августовской тьме рубаху.
— Вот и я голая!
— Тогда садись аккуратно на член, сама направь его
Тонкие чувства. Окончание 
webmaster@3iks.ru