испугалась: а не слишком ли сильно она любит мисс Уортон? Не родит ли ребёнка прямо здесь и сейчас? Вдруг Марибелл это не понравится?
«Нужно любить её чуточку меньше...» - пугливо вздрогнув, подумала Эмили, даже не задумываясь, что уже считает их супругами. – «Когда нас отпустят, тогда я... когда-нибудь, однажды, ей во всём признаюсь и открою свои чувства».
Если бы Эмили узнала, что Марибелл уже давно ценила в их общении единение чувств куда больше, чем оральные ласки горничной, дарившие фееричные оргазмы, то, наверно, лишилась бы чувств от счастья. И, в отличие от Эмми, Мари знала, откуда берутся дети...
. . .
Инспектор в данный момент более не интересовался двумя выжившими девушками. Его куда более занимало неслыханное для Ротерема дело: вооруженное нападение и убийство целой семьи, жилище которых выглядит так, словно по нему стреляли из пушек.
За время его службы в должности инспектора полиции самое страшное, что случалось в этом промышленном городке, так это пьяная поножовщина между оставшимися без работы горожанами. Поэтому нынешнее дело - без сомнений громкое. Об этом вскоре прознают репортеры из Лондона и это будет пострашней, чем выволочка от вышестоящего начальства.
Джефферсон, служивший в полиции не первый год, понимал, что инспектор вынужден был так по
ступить, преднамеренно оскорбляя двух девушек подозрением. И констебль также был вынужден согласиться с приказом старшего по званию.
Впрочем, мужчина был не только полицейским, но и джентльменом. Одевать наручники на двух девушек, одна из которых шаталась от слабости, а другая вцепилась в подругу, словно в сокровище, было бы верхом малодушия. Поэтому Джефферсон даже не потянулся за «браслетами». Вместо этого он придержал Марибелл за локоть и жестом пригласил девушек проследовать вместе с ним к бруму.
. . .
В кэбе, как и обмолвился «Кепи», уже был один пасажир.
Полицейский, выполнявший роль извозчика открыл дверцу и разложил короткую, в две ступеньки, лестницу. Джефферсон учтиво подал руку. Марибелл давно уже приучила себя не ощущать омерзения в незначительные моменты, когда мужчина проявлял к ней галантность. Иногда она даже находила это приятным, поэтому без колебаний вложила свои пальцы в ладонь полицейского, принимая его помощь и поднимаясь в кэб.
Внутри же её взору предстала вопиющая наглость! В дальнем от двери углу, лицом по ходу движения брума, не сидела, а просто вальяжно развалилась девушка с огненно рыжими, короткими волосами и глазами глубоких оттенков изумруда! И её внешний вид, поза, даже взгляд - всё просто кричало о надменном вызове всему миру!
В какой-то момент Мари показалось, что она ошиблась: полумрак внутри кэба да недавний удар по голове могли сыграть с ней шутку – может быть это всё же мальчишка? Но когда девушка прошла внутрь и заняла место напротив незнакомой особы, то все сомнения пропали. Напротив Марибелл восседала прекрасная дочь Евы.
Хотя Еве пришлось бы немало покраснеть из-за своего «чада». Когда вслед за Мари вошла Эмили и села рядом со своей тайной возлюбленной, в кэбе вновь стало достаточно светло, чтобы без труда рассмотреть незнакомку.
На девушке была свободная и почти прозрачная сорочка с фривольно расстегнутым отворотом, бесстыдно открывавшим взору декольте. Стан девушки обнимал плотно сидящий корсет, очерчивавший восхитительно тонкую талию и приподнимавший скромную девичью грудь, словно она была предметом гордости незнакомки.
Ноги её были обтянуты тканью узких брюк, подчеркивавших стройные линии изящных длинных ног. Бёдра девушки опутывали несколько ремней, свободно свисавших вниз и выглядевших, как не слишком усердная попытка скрыть упругую плоть ягодиц. Но весь этот образ возник за мгновение, истаяв бесследно перед прекрасным зрелищем, привлекавшим всё внимание. Корсаж, сорочка и брюки незнакомки были намеренно подобраны так, что оставить неприкрытым
Сломанная жизнь 