встретился мне мужик, которому бы стоило верность хранить. От него ни детей, ни радости в постели, ни женского счастья по жизни. Брошу его, сволочь старую...
Не дождавшись окончания обвинительного акта Веры Николаевны своему супругу, Пашка с усердием толкнул в тонкую прорезь выпуклой раковины вставший член, отчего сдавленный стон сорвался с губ женщины. Твёрдый ствол партнёра устремился в жаркую глубину женского влагалища, заполняя его пространство до самой матки. Встречные движения медсестры, нанизывающие её на крупный стержень Пашкиного орудия, усиливали звук шлепков голых тел молодых любовников. Руки парня сжимали упругую грудь Веры, то опускаясь на бёдра своей партнёрши, то скрываясь в островке стриженных волос под животом женщины. Всё чаще сбивчивое дыхание Веры прерывалось страстным постаныванием, сдерживаемым плотно сжатыми губами. Удерживая рукой голову партнёрши за пышную гриву льняных волос, Павел с остервенением долбил свой неутомимый стержень в промежность стонущей любовницы, опустившейся на согнутые локти. С сладким замиранием в душе, она опустила голову на кушетку, раскачиваясь под размашистыми ударами партнёра в свою промежность. При этом, твердя про себя, как мантру в адрес супруга:
– Ещё, ещё, вот тебе, получай гадина!
– Паша, я уж ног под собой не чую. Дай передохнуть маленько, – взмолилась Вера, заваливаясь на бок под нескончаемый натиск молодого любовника.
За дверью послышалось торопливое шарканье ног. Ручка входной двери несколько раз дёрнулась и шаги удалились, смолкнув в тишине коридора.
– Кого там носит, среди ночи? – прислушавшись к смолкнувшему шуму за дверью, чертыхнулся Павел, остановив поступательные движения в промежность своей партнёрши.
– Не наш сегодня день, – прерывисто дыша произнесла пересохшими губами Вера, опуская полы белого халата, заброшенные на спину, – шёл бы ты к себе, Паша. С Татьяной завтра душу отведёшь. Хотя парочку раз я успела кайфонуть. Похоже, что меня кто-то ищет, пройду по палатам, пока шум не подняли.
Вера приоткрыла дверь и выглянула в коридор, – ступай, Павлик, кандалами не греми, другим разом отработаешь.
Пашка, запахнув халат, уныло поплёлся по гулкому коридору, кляня про себя виновника, столь не вовремя нарушившего его планы.
– Какая, однако, красотка досталась этому трухлявому пню. Какие уж там дети от этого огарка. И чего ей с ним ловить, жить поди негде, вот и вцепилась в этот огрызок райского яблочка.
В палате, в спящей ночной тишине, у себя на койке восседал дед, нарезая перочинным ножиком дольки яблока, отправляя их в щербатый рот.
– Чего не спишь, полуночный ковбой? Опять тараканов мордуешь? – Приветствовал соседа Пашка.
– А тебя где носит, охламона? Проснулся, гляжу тебя нет. Пождал, пождал... может случилось чего? Бабы, которые медики, как тараканы по домам разбежались, другие по койкам давно спят в палатах. Дай, думаю, поищу.
– Нашёл?
– Спрашиваешь!... Вы там, с Верой Николаевной, такую возню затеяли, аж в коридоре слыхать было. Ну я предостерёг, как мог.
– Благодарствуем, бдительный Вы наш! Чуток бы попозже не мог?...
– В сторожа тебе не нанимался, Павлуша, и за то спасибо скажи. И чем ты ей все внутренности вывернул, что бабёнка таким голосом блажила, ровно сука в замке с кобельком? Силён физкультурник, аж завидно! Ты уж в другой раз рот ей чем-то прикрывай, бедолаге! А то весь бабий персонал в очередь встанет на всю ночь.
– Ладно, дедуля, давай спать, на завтрак будить не придут, сам знаешь.
– Меня будить не надо, что другое, а пайку я не просплю.
– Ну тогда сам меня разбуди, только не горлань, как юродивый на паперти. С любовью и нежностью. Сумеешь?
– Газетой по лбу пойдёт? – предложил дедуля, поворачиваясь лицом к стене.
Везучий Анатолий 
webmaster@3iks.ru