в последнее время в голове и для Катиных ушей, ставшее талисманом, залогом моих чувств, внезапно стало ужасным, невыносимым, остро-режущим, колющим и давящим прямо в сердце.
Я жалел себя. Как же мне было жаль себя, своих желаний, чувств, душевных переживаний! Если бы не мужская выдержка, я бы наверняка разревелся как баба.
Но я держался. Взяв волю в кулак, я отправился на пробежку в близлежащий лес.
###
Было холодно, темно и сыро, моросил дождь. Слякоть под ногами превращалась в грязную кашу, с каждым шагом ноги в кроссовках всё больше намокали. Но я не обращал внимания, бежал себя без оглядки, истязал своё бренное высушенное любовью тело до острой одышки.
Передохнув, я вновь ускорялся. Прыжки по лужам становились опасными. В темноте я едва различал очертания дорожки. В тот знаменательный вечер я много всего передумал. И про изменчивость женской натуры, и про личное несовершенство, не позволяющее мне добиваться желаемого. Я чувствовал себя неудачником, самым отверженным и брошенным человеком на земле.
За час я пробежал пятнадцать километров. Это очень много и очень быстро. Но для молодого человека с легкоатлетическим прошлым, с огнём бушующим в душе, это как раз плюнуть. Домой я пришёл едва волоча ноги. Быстро принял душ, повалился в постель и забылся тяжёлым беспокойным сном.
Примерно в это же время вернулся со сборов Алекс. Он хорошо отдохнул, набрался сил. Морской воздух и крымское солнце пошли на пользу человеку-горе. Вытесанный из камня, загорелый исполин прыгал по дворовой баскетбольной площадке как кенгуру. Такой прыти и силы даже я, видавший Алекса в деле, давно не наблюдал.
— Не горюй, — рычал мой азартный друг, обходя меня под кольцом. — Найдёшь себе другую бабу, получше этой.
Мужская солидарность, холодный расчёт и даже некоторый цинизм в голосе Алекса заразили меня пофигизмом. Я быстро оттаял, засмеялся. Жизнь налилась красками, лёгкость, с которой парни меняют девчонок налево и направо, собирают урожай телефончиков, чтобы потом вызванивать их пачками, приглашая по две-три на свидание в течение дня, вся эта эйфория безнаказанного блудливого жора, по-другому и не скажешь, наполнила меня обещанием дольче вита.
Алекс тоже поделился историей любви. Оказалось, что в соседнем корпусе места, где их команда квартировалась на сборах, жили гимнастки-художницы. Так их называли за художественную гимнастику. Маленькие, гибкие, лёгкие и прыгучие бестии. Мишки Гамми, мышки — юркие и вертлявые на танцах. С одной из таких девочек-художниц наш герой и замутил небольшой курортный романчик. Чем всё закончилось, я так и не понял. Был ли там секс?
Алекс отвечал витиевато. Девушка, мол, слишком быстро уехала. Времени не хватило, чтобы насладиться жизнью сполна.
— Вот так всегда! — сокрушался я вслух, радовался в глубине души, чувствуя, что теперь нас с Алексом объединяет одно общее горе на двоих: любовь прерванная, не отвеченная, вырванная с корнем и растоптанная паршивыми жизненными обстоятельствами.
— Бабам нравится, когда за ними бегают, — баском ревел Алекс. — А ты не бегай, стой на месте. Она сама к тебе приползёт.
Он учил меня держать оборону под кольцом. Сравнение ситуаций заставило нас отложить мяч и взяться за живот. Мы вновь ржали как ненормальные, старые школьные друзья. Алекс учился с нами до пятого класса, потом ушёл в спортивную школу.
5
Женское сарафанное радио не имеет границ. Кто бы мог подумать, что моя мама возьмёт себе в голову неудачу, постигшую меня с Катей, раскрутит её до трагедии вселенского масштаба и сольёт врагу.
Во-первых, необходимо сказать два слова о моей родительнице. Если есть на свете человек, способный знать обо всех любовных развитиях, нутром чуять кто кого бросит, а кто за кем будет волочиться до
Куни для хозяйки 