Сразу после того признания в парке мы восстановили переписку по смс. Начались редкие встречи в городе. Я не проявлял инициативы. Странно, как легко отдаться ходу времени, предоставить течению самому нести тебя вниз, навстречу судьбе. Видимо, именно это пассивное поведение с моей стороны являлось наиболее эффективным способом соблазнить и увлечь Катю. Только теперь, когда наши ситуации поменялись на диаметрально противоположные, я стал объектом преследования, я диктовал возможности встречи, скудно раздавал подачки в виде обычных знаков внимания, только теперь Катя преобразилась и очеловечилась.
«Чем занимаешься? — писала она мне. — Хочешь, в кино сходим?»
«Мы уже смотрели его», — отвечал я.
Мы — значит я и Ольга. Катя молчала, думая, что бы ещё предложить.
«Театр?» — писала она, надеясь, что я брошусь выискивать билеты.
«Как дела у Павлика?» — отвечал я.
В ответ Катя присылала грустный смайлик.
«Я с ним даже не целовалась!» — писала она.
«Чего так?» — прикидывался я утюгом.
«Он не в моём вкусе».
Немного помолчав она присылала новую смс-ку:
«А вот ты — да! Я тебя обожаю. Люблю».
Я многозначительно молчал.
Ближе к полуночи она присылала:
«Спокойной ночи, милый. Прости меня, если сможешь».
Вот такой ералаш творился в голове маленькой запутавшейся в отношениях глупой половозрелой женщины. Катя хоть и вызрела физически в женщину, развилась, так сказать, по самое не балуйся, но в голове у неё витали образы разбитых сердец, страдающих красавиц, увивающихся и бьющихся головой об неразрешимость ситуации юношей. Она сама загнала себя ниже плинтуса, сама хотела этого! Только рассмотрев её «боль» под микроскопом, я научился понимать лучше, чем она сама понимала себя. Заставляя меня страдать, она невольно сопереживала, она наслаждалась процессом недоступности, играла в холодно-горячо. Зеркало её ощущений переметнулось на неё саму, она готовила эту ситуацию! Стремилась загнать себя под плинтус, ей хотелось очутиться в роли отвергнутой. Все эти неблаговидные мысли посетили меня в результате тщательного психоанализа всего того шквала сообщений и невербальных знаков внимания, обрушившихся на меня в то время со стороны Екатерины Климовой.
Она была одновременно прекрасна и ужасна в своём умении выжимать нерв из главной, как ей, видимо, казалось, интриги жизни: будет она счастлива или умрёт отвергнутая, зачахнет без любви, став жертвой собственной глупости и попустительства.
Чего не скажешь об Ольге. Чем больше Катя выворачивала душу наизнанку, тем больше я ценил и уважал свою девушку. Оля не стремилась превратить свою жизнь в драму, не искала оправданий за нелепое безрассудство. Она бросалась в авантюры с головой, с лёгкостью меняла курс и вступала в половую связь в любом труднодоступном месте. Мы перепробовали лифт, общий балкон, лестничный пролёт, лес. Я исследовал пределы допустимого и предложил любимой не надевать трусики, гуляя со мной по городу. Летняя лёгкая юбка-колокол, бежевая, едва достигавшая колен, опасно развивалась на лету, когда мы парили на карусели в парке отдыха. Алекс наблюдал безобразие снизу. Сжимая коленки, Оля краснела и хихикала. Первые уроки плавания приучили её не бояться сильных рук тренера, позволять им обхватывать её худенькое тело снизу, руководить изгибом талии, движением таза.
Закрытый купальник Оли вызвал улыбки не только у меня и Алекса. В резиновой шапочке она стала похожей на лягушонка. Народ в бассейне невольно усмехался, наблюдая со стороны за нашими так называемыми уроками. Тонкое худое тельце Ольги, обтянутое чёрной тканью, смешно извивалось и барахталось в воде. Я подражал в неумении держаться на воде. Мы часто падали в объятия друг друга, смеялись. Алекс грозно нависал над нами. Он тоже запрыгнул в воду и время от времени поддерживал то меня, то Ольгу. Так, постепенно, мы втянулись в игру, именуемую «физический контакт». Придерживая Олю
Мокрые сны Насти 