продержала в прихожей, не разрешая войти в комнату, потому что я пришёл раньше назначенного времени и она элементарно не успела навести шмон и прихорошиться. Урок усвоил.
Раз любимая женщина просит, почему бы и нет. Погладил ещё раз.
— Ещёёё...
Поглаживаю, сам приговариваю
— Потягушечки, длинушечки, поперёк толстушечки...
— Не надо.
— Что не надо? - Замер, соображая, что сделал не так. - Я где-то накосячил?
— Толстушечки не надо. Только потягушечки. И так жопу наела, в трусы не влезает.
Это она зря. Это она кокетничает, как любая женщина. Это же одно из их тайных оружий. Слабее, чем слёзы, но всё же. Попробуй согласись, что она толстая. Мигом отставка и горшки врозь: Забирай свои тряпочки, отдавай мои куклы. Мне в моей татарочке нравится всё. Исключительно всё. Да в ней от татарского лишь миндалевидный разрез глаз на круглом личике. Глазищи, не глаза. Зелёные, колдовские. Ресницами взмахнёт - ветер поднимается. Носик прямой. Небольшой ротик, в котор
ом за красными пухленькими губками прячутся бритвенной остроты белые мелкие.зубки. Грудь небольшая, упругая. Венерушка лифчик носит скорее, как дань традиции. Положено так. И покрасоваться перед своим мужчиной, поворачиваясь к нему спиной, чтобы расстегнул застёжку. Талия довольно узкая. И широкие бёдра, которые кажутся ещё шире на фоне узких плеч. И на эти шикарные бёдра, меж которыми так чудесно и приятно лежать, опирается округлая, твёрдая попа, которую Венера только что назвала толстой, пардон, жирной жопой. Я что, жопу целую, или всё же попу, попочку.? Бред. Она, эта попа, прекрасна.
Кто-то скажет: Идеализирует. Таких женщин в природе без фотошопа не бывает. Бывает, сомневающиеся и неверующие. У любимой женщины не бывает изъянов, а всё остальное бывает. Есть всё, что можно и нужно ласкать, гладить, целовать. У моей кызымочки кожа гладкая, напоминает персик. Ни единого волоска. И это от природы. У неё и на лобке волосы будто по линейке отчерчены, небольшим полумесяцем направлены к пупочку. Ну так татарка же. Ведь у них не крест, полумесяц. А прикольно бы было, если бы на лобках волосы росли в виде разных фигур. Не делать, как сейчас модно, причёску на лобном месте, а от природы. Крестик там, кружочек. Ага. В крестики-нолики играть. У кого сошлось, те и пара.
Нагладил. Венера вновь повернулась, только теперь не подпирает голову руками, потому как руки заняты. Головку буровую в рабочее состояние привести старается.
— Данильчик, ну почему он у тебя такой хороший? - Поцеловала головку. - Я не знаю, как я раньше жила без него. Большой, твёрдый. А как долго не падает. А, Данильчик?
— Неправда ваша, тётенька. И не очень он большой. Совсем даже небольшой.
— Да все вы, мужики, друг другу завидуете. А у тебя правда большой. Когда входит, так распирает, так далеко проходит, что...Даже не знаю, как сказать. Дух перехватывает. Правда, Данильчик, мне он так нравится. И не думай, для меня он в самый раз. Идеал. Газпромовская мечта. Нет, Данилина мечта. Да что я буроблю? Венеркина мечта.
— Венерушка, у меня был знакомый...Ой! Не кусайся! По губам получишь. А если я тебя там укушу?
— Лучше поцелуй. Мне подвинуться?
— Поцелую. Потом. Дай доскажу, а то с тобой всё на свете позабудешь. Так вот, был у меня знакомый, кликуха Мешок от фамилии происходила. Сам гон даже совсем не мешок. У него конец едва не до колена доставал. Так он так страдал от такого инструмента. Нищета от богатства.
— Почему?
— А ему бабы не давали. Одна сдуру дала, так потом говорила, что лучше бы тройню враз родила. Потому и нищета. Хоть самому себе вставляй.
Дневник домашней шлюшки 
webmaster@3iks.ru