мы не захороним по православному обряду его павших товарищей, которые лежат сейчас на нарах в старом блиндаже на острове. " Плетнёвский призрак" будет нас беспокоить, где бы мы не находились. Так что никуда я из Плетнёвки не поеду, буду жить тут и любить своих женщин.
— Любо Марьяна...
— к изумлению моей матери, воскликнул Иван, становясь на одно колено перед молодой партизанкой. Как только он услышал из уст Марьяны, что та даст ему засадить. В обмен на его голос, то полицай из прошлого, не колебался ни секунды, сделав выбор в пользу своей бывшей невесты. Да и что ему было терять? Ведь завтра он уйдёт навсегда в своё время, и никогда больше не увидит ни Марину и ни Марьяну. А прелести моей матери и жены своего внука, полицаю уже приелись. И он хотел напоследок выебать своего врага в прошлой жизни, партизанку Марьяну.
— Молодец Ваня, и я тебя отблагодарю в эту ночь...
— радостно воскликнула Марьяна, обнимая и целуя, вставшего с колена полицая. А я посмотрев на Ивана с Марьяной, подумал. Что если бы не война, они бы поженились и нарожали кучу детей. До того ладно и красиво эти двое смотрелись вместе. Высокая черноволосая девушка Марьяна, и молодой красивый парень Иван. Они идеально подходили друг к другу, но в прошлом были заклятыми врагами и вероятно дрались насмерть при встрече в бою.
— Давайте присягайте мне на верность. Вы в меньшинстве, иначе я выгоню вас из отряда...
— припугнула мою мать и супругов Нефёдовых с бабой Зиной, молодая партизанка.
— Да я тебя сам курву выгоню. Это дом моих родителей, и ты можешь выметаться отсюда куда хочешь...
— зло крикнул Михалыч, с неприязнью смотря на Марьяну. И он был прав, дом то в Плетнёвке в котором мы жили, был его и он в нём хозяин. Хотя пустых домов в деревне было полно, но они были меньших размеров и не обжитые вдобавок.
— Не горячись Толя, она права. Все по честному, большинство голосов за Марьяну. И мы должны ей подчиниться...
— сказала Михалычу моя мать, и зачем-то пошла в дом. Но тут же вышла из него держа в руке свой чёрный маузер.
— Любо Марьяна...
— воскликнула Марина, становясь на одно колено перед своей соперницей и отдавая ей в руки маузер. Это был незаменимый атрибут любой комиссарши в Гражданскую войну. И он по праву перешёл к новоиспеченной атаманше Марьяне.
— Любо дочка...
— седая бабка Светкина мать, встала на одно колено перед молодой девчонкой. Которая в прошлом в Великую Отечественную войну. Кормила её голодную двенадцатилетнию девчонку, гречневой кашей в партизанской землянке.
— Только из за тебя Марина...
— сказал Михалыч вставая на одно колено перед внучкой ему по возрасту. Рядом с ним встала и его жена, базарная торговка тётя Оксана. Она склонила свою чёрную голову перед молодой атаманшей Марьяной.
— Я не слышу слов любо. Или у вас языки отсохли....
— строго спросила партизанка у супругов Нефёдовых. Они встали перед ней на одно колено, но молчали.
— Любо...
— сквозь зубы с неохотой произнёс Михалыч. Он любил только мою мать Марину. И был жутко недоволен за то что молодая ссыкуха из прошлого, сметила атаманшу Маришу с должности.
— Любо дочка...
— воскликнула тётя Оксана, вслед за своим мужем. Она в принципе была не против Марьяны, но хранила верность моей матери, как своей соседке и подруге до последнего.
— Садитесь все в круг. Это дело нужно как следует отметить...
— крикнула с порога баба Зина, вынося из дома трехлитровую банку со своим домашним самогоном. Вслед за ней появилась
Ожог. Часть 1. Невинность. 
webmaster@3iks.ru