Перед глазами внезапно возник потолок пещеры. Цельная структура скалы, как правило, была серой, белой, даже черной, но сейчас все было иначе. Сейчас серый камень был пронизан множеством светящихся разноцветных жилок. Некоторые из них создавали сложный узор подобно структуре снежинки. Некоторые, выглядели словно складки на песке, образованные приливной волной. А остальные были просто раскиданы среди общего великолепия красок, внося в них свою частицу беспорядочности и даже уродства.
Однако, увидевшей все это разнообразие эльфийке было совсем не до разглядывания красот. Едва разлепив глаза, она почувствовала сильную ломящую боль во всем теле. Еще сильнее болели рука и нога, в тех местах, где их разрубил огненный клинок.
Девушка чувствовала потерянные конечности. Даже могла шевелить отсутствующими пальцами. Она вспомнила, что калеки, жившие среди лесного народа, не раз описывали эти свои ощущения. Но чувствовать их самой — совсем не то, что презрительно слушать, думая, что такое не произойдет с тобой никогда.
Синдорель машинально почесала отсутствующую плоть свободной рукой. Осознание того, что она только что сотворила, бросило ее в дрожь. Девушка дернулась и попыталась приподняться, но острая боль мигом скрутила ее тело, помутила разум и выбросила из сознания.
При следующем пробуждении, еще не успев открыть глаза, дева леса тщательно ощупала руку, что считала утерянной — она была на месте. То же сделала и с ногой. Слезы радости брызнули из глаз. Девушка возблагодарила лес, но вскоре задумалась — могло ли быть так, что произошедшее было сном? Но если это был сон, почему так болит тело, а не потерянные конечности столь болезненно пульсируют?
С трудом приподняв руку, эльфийка открыла глаза. Ее взору предстала неприятная картина. Конечность была бледно серой, а в месте, где ее коснулся меч врага, красовался огромный уродливый шрам, утянутый грязной нитью. Дергающая боль возникала в черной плоти под нитями при каждом неловком движении.
Все-таки не сон — ударила в голову страшная мысль. Но как?
Нить соединяла отсеченную плоть и кожу с обрубком. Синдорель не знала, какая сила вернула ее конечность к жизни, но явственно чувствовала, что та приросла и, не без помощи грубой нити, надежно держалась на своем месте.
Но тогда, как она здесь очутилась? И что это за место? За всю жизнь, девушка не видела такого свечения ни в одном из мест. В попытке оглядеться, она, превозмогая боль, повернула голову на бок. Под низкими сводами, плодя множественное эхо, разнесся ее вопль. На Синдорель, мутными остекленелыми глазами, смотрела мертвая эльфийка.
Тело погибшей так же было сшито из нескольких частей. Однако, черный шрам, такой же, как тот, что соединял руку Синдорель, проходил у погибшей по линии шеи. Не было ни единого шанса выжить с таким повреждением.
К своему горю, дева леса узнала этот труп. Это была одна из рейнджеров, что сопровождала ее в столице.
Отвернув голову, Синдорель увидела и другие тела. Мертвецы были везде. Лежали на полу, висели на стенах или свисали на веревках. Здесь были не только эльфы, но и люди. Среди прочих нашелся даже труп мелкого беса. Его, впрочем, автор, этой леденящей кровь галереи, не стал сшивать, а развесил по стене в первозданном, расчлененном виде.
— Ух! Очнулась! Очнулась кукла! — донеслось до эльфийки из дальнего прохода пещеры, — Кукла живая! Будет жить с нами! Нет — не будет! Будет! Мы ее заставим! Заставим! — голос становился все ближе и отчетливей. Хоть отдельные слова и произносились с разной интонацией и тембром, но явно принадлежали одному существу.
— Где? Где она? — голос звучал уже совсем рядом, — Нашел! Вот она! Ее можно трогать!
ХУЗ 
webmaster@3iks.ru