Он побежал к тому месту где оставил прибор. Мама послала меня за весами, на которых мы взвешиваемся почти каждое утро.
Мы оба вернулись одновременно. Шкала металлодетектора указывала на медь, серебро. Вес с тарой — 24 килограмма 600 грамм.
— Если учитывать, что дерево, а это дуб, напиталось водой, то где-то килограмм пятнадцать нетто. — Рассудил папочка.
— Вскрываем? — Теперь Паша спросил.
— Нужно хотя бы от солнечных лучей прикрыть. — Теперь вмешиваюсь я. — Давайте в сарай занесём и там вскроем.
Все согласились со мной, умницей. В сарае мужчины пытаются подковырнуть крышку. А ларчик то не просто открывается. Ника, применив нецензурную речь, предложила... грубо изнасиловать сундучок. Папа приготовился к этому, поднял... топор.
— Вы чего? Да тут один сундук не меряно стОит. — Меня поглаживает по голове мама. Ну я же умница. — Он с секретом. Нужно внимательно его осмотреть. Несите его опять на свет.
Опять освещение солнцем. Каждый из нас осматривает, ощупывает сундучок. Тот, кто его прятал в дерьме, должен был знать, что со временем секрет мог заржаветь на столько, что потом трудно будет его открыть. Либо полностью доверять изготовителю, который мог гарантировать исправную работу механизма. Вот только мастер не мог знать в каких условиях изделие пролежит возможно полвека, а то и век.
Папа всё-таки применил инструмент — отвёртку. Подсунул её под железную окантовку у низа крышки. Со скрипом пластина отогнулась. С другого бока сундука такая же операция. Опять скрип.
— Это гвозди скрипят. — Сказал мой муж.
— Это металл о металл трётся. — Опыт водителя не пропьёшь. — Теперь пробую поддеть. Если пойдёт, накрываем брезентом и несём в сарай.
Да, крышка пошла. В сарае её окончательно открыли. Сундук полный... влаги. Паша влезает в неё рукой, достаёт монетку. Потом ещё одну.
— До половины полон монетами. — Говорит он, пощупав во влаге.
— Нужны специалисты. Тот, кто знает, как достать монеты, не подвергнув их окислению воздухом. Ну и нумизмат, который сможет оценить это богатство.
— И ещё историк, который сможет оценить историческую ценность самоваров, икон и много другого из быта моих предков. — Заключает Павел.
Сундук опять закрывают, но не на секрет. Укрывают брезентом и оставляют в сарае, который решено пока не разбирать. В отличии от сарая на участке деда Макара.
Павел.
С помощью Фомича, лома, топора и такой-то матери, сарай деда Макара разобрался за три часа. Нужно ещё повыдирать гвозди, но это можно в процессе распила на дрова. А пока складируем доски на выкошенном огороде.
— Начнём следующий? — Спрашивает тесть.
— Всё, мужчины хватит. — Подошедшая вовремя мама тормозит нас. — Паша сам потихоньку разберёт.
— Мать права, Паш. Нужно поберечь силы. — Он прижимает маму за талию к себе.
— Вот какой понятливый мужчина. Коля, снова банька! Тебе опять нужно расслабить спину — завтра в путь.
— Да с такой красотулей я хоть целый день париться буду. — Он удостаивается чмока в щёку.
— А ты, сынок, сможешь париться с женой целый день? Ха-ха-ха.
— Стойте! — Лицо Фомича стало серьёзным. — Зин, Паш, не сочтите за блядство. Но я хочу, чтобы Паша заделал ребёнка Нике. Вы уже, наверное, догадались от кого она была беременна? Так вот мы с ней будем считать этого ребёнка нашим.
— А она согласится? И срок ли сейчас?
— Я подсчитал, должен быть срок. Ты ведь её уговоришь, Зин? Меня она не послушает,
— Паш, ты как?
— Мам... , отец, я дал себе зарок...
— Сынок, она же нам не чужая, хочет ребёнка. И Ника, и Вера станут хорошими матерями. Я с ними
Такие разные влюбленности советского пацана 