припасённое братками, рассказывала о новостях с фронта. И как обычно засыпала после двух-трёх палок.
На завтра назначена выписка Игната. Сегодня прощальная ночь. «Кать, ублажи братушек! Я не буду ревновать. Они делились со мной, я тоже хочу отблагодарить. Вот спиртик у медсестры конфисковали. « Чей сперматозоид пробился в яйцеклетку, никто не знает. Ночь хоть и весенняя, но длинная. Шестеро мужчин заливали влагалище до краёв. Катя шла в мужской туалет, долго сидела, ожидая, когда выльются слизь и сперма. Шла в палату, становилась раком. Ей запихивали в рот и во влагалище.
Потом долго добирались до Масловки, где у Игната жили родители. Когда ходила беременной сношаться не хотелось. Даже бывало, прогоняла Игната, а после родов... хоть опять на фронт, в окоп к солдатам, или в госпитальную палату. Опять её тянуло спасти, согреть брата, отца, взводного, ротного. Второго ребёнка зачала точно от Игната. Она пообещала ему родить только его ребёнка. Он понимал, что жена больна такой окопной болезнью, прощал, отпускал к ебарям, ждущим её на сеновале. Страдал конечно, но пусть хоть такие страдания, а то умер бы, не познав радости совокупления. В шестидесятые годы, Болат Окуджава впервые спел «Ах, война...», укрепив сознания обоих супругов что если бы не бедствие, то Катя прожила бы абсолютно другую жизнь. Может быть более лёгкую, а возможно... Но это осталось по ту сторону войны.
Троих последующих не известно от кого зачала. Правда они долго не жили, год-полтора и умирали. Последнего зачала от приезжего агронома. В сорок пять, как отрезало! Климакс, мать его дери. Ебаря ещё походили, предлагали перепихнуться, но сухость влагалища... Игнат на шестом десятке потискался, потискался...
Да вскоре и умер, от внезапно начавшейся гангрены в ЗДОРОВОЙ ноге. Дочь от СОЛДАТА уехавшая на северА, не откликнулась на телеграмму о смерти отца. Сын от Игната запил после развода с женой, как ему казалось блядовавшей не хуже мамы, умер выпив некачественную водку.
Семидесяти пятилетие Екатерина Николаевна считала пределом жизни человеческой. И вот ей 85-ть, а кривая с косой не идёт. Сон о детстве, напомнил Николаевне о Гнезде. «Где родилась, там и помру!». — решила она перед началом сборов на РОДИНУ.
2008
Она вновь встала со скамейки на автобусной остановке. Уже вечерело. Какая-то уверенность что нужно пройти ещё десять... тридцать метров и покажутся крытые соломой крыши Гнезда, а там до самого крайнего дома.
Что-то сильно толкнуло её в спину...
Она помнит удар такой силы...
Авиационная бомба взорвалась в десятке метров от их окопа. Сейсмическая волна ударила в грудь... Несколько секунд, с высоты птичьего полёта, Катя обозревала своё тело, лежащее на дне окопа... Затем душа вернулась в тело. Вот и сейчас она увидела себя проткнутой толстым суком берёзы, растущей на дне глубокого оврага. Но вернуться в тело не хотела — зачем?
Екатерина Николаевна, фронтовичка, погибла на тракте ведущему к дому. Вернее, погибло её тело, а душа начала ждать вознесения, известного её по церковным постулатам.
Пора каяться. Душа начала вспоминать свои плохие поступки. Память, как известно, у Екатерины была отличной, но ничего такого за что её можно забрать в ад, она не помнит. Глас попа из церкви в Масловке напоминает ей о грехе прелюбодеяний. Да, она изменяла мужу. Но мужем он стал благодаря этому самому прелюбодейству.
Что же ты, святой батюшка, не вспоминаешь о душах калек, заливающих хмельным, боль в ампутированных конечностях? Она ведь такая же калека. И её спасала только мужская твердь, раздалбливающая эту боль. Она и в семьдесят лет имела желание истолочь НЕМОЧЬ, и в восемьдесят. НО! Ступа... , ступа, которая являлась тем органом, который и
Возврат долга 
webmaster@3iks.ru