поднял на её голос. Да, что там... В этой семье все всегда ходили по струнке... хм... натянутой мамой.
Слов не разобрать. Но... Марк ругает маму из-за меня. От требует рассказать ему что со мной творится. Он корит маму, что я сам не свой. Он стыдит маму за то, что у меня скоро выпускные экзамены, а я сам совсем забросил учёбу.
Потом они занимаются любовью. Как всегда, пылко и страстно. Мама сладко стонет. Я стою и слушаю, как мой отчим трахает мою мать. Понимаю, это даже звучит отвратно... Вот до чего я докатился.
Я забылся... Настолько, что не заметил, как дверь родительской спальни распахнулась... Ну... Я так и обомлел... Мама преобразилась... Теперь она была в тонюсеньком, облегающем кружевом чёрном пеньюаре, я даже не удивился, тому, что одет он был на голое тело. В тонком кружеве на налитых выпирающих упругих грудях просматривались выпирающие бугорки тёмных сосков и впадина пупка. А совсем внизу, куда я не постеснялся опустить взор, чуть просвечивались бёдра и светлый треугольник выбритого лобка и ни намёка на трусики.
Свои трусики мама почему-то сжимала в ладони. Халатик болтается на плече.
Взъерошенная, помятая, раскрасневшаяся... и без слов понятно, что эту женщину только что хорошенько отымели... От такого зрелища у меня пересохло во рту и бешено колотилось сердце. Забыв все, я только пялился во все глаза на практически голую мать.
Мама даже не взглянула на меня, не отчитала, что я тут получается подслушиваю. А только лишь презрительно хмыкнула и поплыла в сторону ванной, снова оставив после себя облачко дорогих духов.
Я замер, уязвлённый тем, что меня по сути застукали с поличным за очередным весьма некрасивым поступком.
В чувство меня привёл только раскатистый храп Марка. Невольно губы тронула улыбка. Ну... Когда Марк спал, об этом знал весь дом. Старая семейная поговорка.
Но потом мои мысли снова вернули меня обратно в мою бездну отчаяния и тоски. Я даже выругался. На душе заскребли кошки. То самое противное чувство вины потихоньку покусывало за душу.
В ванной журчала вода. Я и сам не понял, как именно я оказался перед дверью в ванные комнаты.
Бесшумно отворил высокую дверь в ванную, я почему-то так же неслышно просочился внутрь. По-прежнему шумела стиралка, мама, накинув на плечи банный халат, что-то старательно полоскала в ванне. Её чёрные длинные волосы, видимо, чтобы не лезли в глаза, уже были сноровисто перехвачены резинкой. А я вдруг удивился... Что это за внутренний каприз? Моя мама что-то стирает вручную? Человек, который едва ли не маниакально относится к собственному маникюру и тщательно лелеемой коже рук? Я даже что-то вдруг не удержался и улыбнулся эдакому виду — вот она, работящая, домовитая хозяйка, вот хлопочет себе дома по хозяйству.
Ну, в том плане, что прибираться и готовить к нам три раза в неделю приходила прислуга. У мамы с её жёстким графиком ни сил, ни времени на приборку, готовку и глажку решительно никогда не оставалось. Она и стирку-то устраивала лишь иногда, опять-таки только вот поддавшись тому самому пресловутому внутреннему капризу.
Она видимо, всё-таки меня почувствовала.
— Майкл, ты же видишь, ванная комната занята — громко, нарочито отчётливым тоном, едва ли не предупредительно-ласково сказала она, не оборачиваясь, — если тебя не затруднит...
«Если тебя не затруднит»... Не передать каким тоном это было сказано... Хе! Наверное, так же ядовито-ласково шепчет Чёрная вдова за секунду до того, как ужалить и сожрать свою обездвиженную, но ещё живую трепыхающуюся жертву.
— Да, да, мама... — сказал я самым добрым тоном, на какой только был способен.
Коля-Кама 3 
webmaster@3iks.ru