— Что за ОГРОМНАЯ чёрная кошка пробежала между вами? — искренно недоумевает Марк.
Мы играем с ним в шахматы.
Моё сердце замирает. Я пожимаю плечами. Мне нечего сказать отчиму. Немного погодя я ловлю его, скормив ему коня, двигаю вперёд обе ладьи и ставлю ферзём мат.
— А-а! — шумно восклицает Марк.
Мама игнорирует меня. Как будто меня вообще не существует в доме. Это замечает Марк. В её театре я получаю отставку. Впервые в жизни, для меня нет ролей.
— Учёба нормально? — озаботился Марк, — у тебя скоро выпускные экзамены.
Я взираю на отчима удивлённым взором. Учился я всегда хорошо. Да и в преддверии экзаменов копотливо корпел каждый вечер над учебниками.
Марк почесал затылок и вдруг догадался:
— Слушай... Быть может, это всё из-за твоего колледжа?
— И?
— Ну... Ты же знаешь, свою мать... Её никогда не приводила в восторг мысль, что ты упорхнёшь от неё так скоро...
Я вздыхаю:
— Марк... Меня тоже эта мысль никогда не радовала... Но что мне ловить тут? Предлагаешь мне остаться в нашем славном городке, вместо того, чтобы отправиться учиться в Нью-Йорк?
Марк вздыхает и разводит руками:
— Да, нет, я всё понимаю. Но это всё должно быть материнская ревность. Ты же к отцу уедешь... А, сам знаешь, твоя мама весьма несправедлива к твоему отцу. Я уж сколько раз с ней на эту тему пытался поговорить, да всё без толку.
Мы оба вздыхаем. Мы оба знаем, что мама никогда не простит отца. Ведь именно его она считает виновным в крушении её карьеры актрисы. Но я знаю то, о чём даже не подозревает Марк, — мой скорый отъезд на учёбу в Нью-Йорк к отцу, не имеет ни малейшего отношения к маминой обиде на меня.
И мне чертовски стыдно перед Марком.
Ох, о чём я только думал на этом чёртовом пароходе? Почему из сотен доступных женщин я выбрал именно свою родную мать? И... Мне нечего было ответить на этот незримый, повторяемый по сто раз самому себе вопрос. Почему? Зачем? О чём ты думал? Я поступил плохо и отвратно воспользовавшись идиотским маскарадным костюмом Робина Гуда. Если бы Марк знал, кто скрывался там на корабле под личиной средневеково героя... Мне даже страшно представить его реакцию.
Это гложет меня всю эту неделю.
С другой стороны, оправдывал я всё же себя, да разве ж я мог представить, что встречу на этом пароходе Греха своих родителей!? Они тоже хороши. Охренеть же просто, — тайные групповые оргии. Да где ж это видано!
«А тебя это не касается, пёс неблагодарный!», — сам себе лаконично мысленно возражаю я.
Ну, спалил ты своих предков за не самыми благовидными развлечениями. Ну, ничего, не маленький уже, авось в обморок не упал в слезах от разбитых чувств. Так и валил бы от своих родителей там, на пароходе, подальше, благо кораблик-то огроменный, места с избытком на всех бы хватило, оторвался бы с лихвой на другой стороне палубы. Ан нет, сучонок мерзкий, на собственную родительницу глаз свой нечестивый положил. Кхе-кхе... И не только глаз...
Нет-нет, оправданий мне не было ни малейших. Как бы я не пытался их найти сам для себя.
Да, меня это и мучило, и грызло изнутри. То самое, что зовётся совестью. Да, мне было очень стыдно. И перед Марком, и перед мамой. И за то, что так подло обманул их... И... И... И за то, что самое страшное, — ни капельки ни о чём не жалел. Ну... В смысле хотел бы сожалеть, и рад бы сожалеть, но никак не мог. И ни черта не мог собой поделать... Мне снилась
Мамочка разрешает спать с другими женщинами 
webmaster@3iks.ru